Это не честно.

Не честно по отношению к Иэну, по отношению к ней самой, и она понимает это.

— Я был ребенком, — прохрипел он, с силой вцепившись в плечо Эшли, и сдавливая, но она даже не поморщилась. Физическая боль была ничем по сравнению с тем, что она испытывала внутри, в своей груди. — Я был ребенком, и я не мог ничего сделать.

— Ты прав, — Эшли не уступала, — ты был ребенком, и ты не мог ничего сделать. Как и Том. Он был твоим младшим братом, и ты просто бросил его. Ты должен был заботиться о нем, но ты предпочел сбежать, и остаток жизни жить во лжи. Даже когда ты, и он, встречались друг с другом, ты ни разу не намекнул, что ты его брат. Даже не попросил прощения у него перед смертью.

Глаза Иэна стали влажными. Эшли чувствовала, что сдерживает слезы из последних сил.

— Ты мог помочь ему, но ты не пришел. Он так и не узнал, что случилось в ту ночь. А теперь ты собираешься обвинить меня во всем, словно это моя вина? — девушка судорожно вздохнула. Она переходит границу, но эти слова не могли больше быть в ее голове. — Я копила боль внутри себя сотни часов, ясно? Я не говорила никому о том, что со мной произошло, что со мной случилось. Один единственный раз я не смогла сдержаться, мне было очень плохо. И я не знала, что Том слышал каждое мое слово…

— Хватит, я не хочу это слышать, — отрезал Иэн резко отшатываясь. Эшли пронзил шок. Она представила, что он сделает сейчас, когда ему надоел разговор. Он отправится на кухню, возьмет нож…

— Эй, — нервно позвала его Эшли. Парень опустил взгляд. — Ты думаешь, что если ты убьешь меня, тебе удастся заглушить чувство вины? Ты будешь вечно жить с этим, ясно? Когда ты будешь закрывать глаза, ты будешь видеть мое лицо. И лицо своего брата. Ты будешь помнить, что тот, кто убил нас, — это ты сам. Ты, и никто другой.

— Замолчи, Эшли, — он угрожающе наклонился к девушке, сжимая на ее горле руки.

Она захрипела и задергалась; веревки, стягивающие ее руки, оцарапали кожу.

Иэн потерял себя в жажде мести, а Эшли открывала и закрывала рот, пытаясь сказать ему что-то. Она думала: это последние минуты ее жизни, и она не хочет, чтобы последним воспоминанием было лицо этого человека.

Кто-то позвонил в дверь, и парень резко отстранился, словно опомнившись.

Эшли закашлялась, подавившись воздухом. Она хотела прикоснуться к горлу, проверить, действительно ли она жива, и может дышать. Кислород, поступивший в мозг, почти одурманил ее.

В дверь снова позвонили.

* * *

— Скай? — Иэн уставился на меня так, словно я заявилась к нему домой в костюме Елизаветы второй. Его рука, держащая дверь, и закрывающая от меня вид в комнату, побелела от напряжения.