Мама рассмеялась, но из-за того, что я не улыбнулась, она спросила:

— Ты ведь шутишь?

— Ну, если тебе от этого станет спокойнее, — протянула я, фыркнув, от того как мама глянула на меня. — Я поднимусь наверх, за своим бронежилетом, который я одеваю каждый понедельник, потому что за выходные жажда фанатов разорвать меня, обостряется.

— Скай, не шути так, — осадила меня мама. Я поджала губы, кивнув:

— Ладно, но мне все равно надо в школу.

Сейчас, когда я ехала по нашей улице, я заметила Иэна, выходящего из магазина. Он направился к автобусной остановке, и я задалась вопросом: где его машина. Я притормозила возле него, и он остановился.

Я опустила окно:

— Я отвезу тебя, садись.

— Ты никогда просто так не подвезла бы меня, да? — подозрительно спросил он меня, убирая влажные волосы с лица — погода на улице была мерзкая.

— Забирайся в машину, и проверим.

Иэн со смешком сел, и бросил на заднее сиденье рюкзак. Он поежился, и я включила печку помощнее, затем тронулась с места.

— Ну, так что ты хотела узнать у меня?

— Где твоя машина?

— Я оставил ее в мастерской, а что?

— Ты спросил, почему я решила подвезти тебя, и я отвечаю: потому, что твоя машина в мастерской.

Иэн удивленно усмехнулся, потом, стряхнул капли дождя с волос, и произнес:

— Иногда мне кажется, что у тебя раздвоение личности.

— Иногда мне кажется, что у тебя тоже, — парировала я. Я была рада, что он не спрашивает о том, что происходило со мной, за те семь дней, что я не появлялась ни в больнице, ни в школе. Но я думаю, он не спрашивал это потому, что в свою очередь, не хотел, отвечать на мои вопросы — был ли он у Эшли, говорил ли с ней?

Я не говорила. Я даже не могла поговорить с тетей Энн о ней, потому что мне казалось, что она ненавидит меня, потому что я стала причиной нервного срыва ее дочери. Даже несмотря на то, что мама просила меня проведать тетю Энн, и подбодрить. Но как я могу подбодрить человека, если я сама чувствую, как внутри меня рушится вера в то, что все будет лучше, чем есть сейчас?

Иэн, наверное, думал точно так же, поэтому мы с ним не обсуждали ни Эшли, ни то, что случилось с Томом. Парень лишь вскользь упомянул, что, если мне нужно будет, сидеть в столовой, с кем-то кто мог бы защитить меня от насмешек я могу обратиться к нему.