— Рейчел, она говорит лишь со мной, — напомнил парень. — Я не собираюсь лечить ее. Я просто думаю, чтобы не сойти с ума окончательно в этом месте, ей нужно говорить с кем-то нормальным, вроде меня.

— Хорошо, дорогой. Ты прав, что ей нужно говорить с кем-то, к кому она чувствует хоть какую-то привязанность, — повисло молчание. Они оба вспомнили несчастье, случившееся с Томом. Иэн быстро прервал его:

— Что ж, я собираюсь остаться здесь на некоторое время. Приготовь на ужин что-то обычное, без излишеств. Спасибо, — добавил он, и отключился. Он знал, что Рейчел взбесится за то, что он вновь поблагодарил ее за заботу, но парень не мог иначе. Она не обязана, напомнил он себе.

— Иэн, ты снова будешь здесь? — из ниоткуда возник мистер Бэрримор, когда парень вошел в больницу.

— Да, я пробуду здесь, до шести часов, как и вчера.

— Зайдешь перед уходом ко мне, сыграем в картишки, — сказал охранник, и скрылся в каморке, а парень вошел в лифт. Ему не понравилась перспектива оставаться здесь дольше необходимого, и то, что мистер Бэрримор будет ждать его — угнетало.

Комната Эшли была самой последней по коридору, так что пока Иэн достиг ее, успел снова настроиться на нужный тон, для разговора. Он был рад, что Скай сегодня не спросила о ней, потому что он не хотел говорить, что всю неделю, после нервного срыва, он здесь, рядом с ее кузиной, ровно до шести часов.

Почему он вдруг стал чувствовать за нее ответственность?

Он не обязан делать это — говорить с ней, пытаться вернуть ее к жизни, но что-то в этой девушке тревожит его, беспокоит душу, так что невыносимо просто сидеть дома, в своей комнате, и заниматься повседневными делами, зная, что она одна здесь, что она наедине со своими мыслями, наедине с собой.

Поэтому он снова здесь. Смотрит на ее безучастное тело, лежащее на постели, и думает: что привело ее к такому состоянию? То, что случилось в Париже, то, что сделал с ней мальчик по имени Том Гордон, или все вместе?

И еще, Иэн думал, как ему в одиночку изгнать всех демонов из ее сердца, как ему помочь ей.

Он сел рядом с ней, на ее постели.

Эшли не была буйной, но случались моменты, когда она не могла подпустить к себе никого мужского пола — ни врачей, ни санитаров, лишь Иэн мог приблизиться к ней. Она не воспринимает его как мужчину? Или, как говорит Рейчел, Эшли испытывает к нему нечто вроде привязанности?

— Как дела? — спросил он. Он ненавидел то, как вынужден говорить с ней. Эта девушка испортила ему немало часов жизни, и теперь он чувствует себя обязанным заботиться о ней. Разве это не ирония судьбы?