Я неслась вперед, выжимая все силы из своих усталых ног. Сзади доносились жуткие крики. Большая часть обезьян перешла в наступление. Рен с грозным ревом кусал их и царапал когтями. Я обернулась. Бурые, серые и черные обезьяны сплошным ковром покрывали все его тело, цепляясь за шерсть. Еще около десятка приматов гнались за мной, среди них выделялся огромный злобный павиан, спрыгнувший с постамента над бассейном.

Свернув за угол, я увидела впереди подъемный мост. И тут ближайшая обезьяна прыгнула и вцепилась мне в ногу, мешая бежать. Я попыталась стряхнуть ее на бегу, но у меня ничего не вышло.

Беспомощно колотя обезьяну кулаками, я вопила во всю глотку:

— Ду-рац-ка-я мар-тыш-ка… от-вя-жись… от… ме-ня!

В ответ она цапнула меня за колено.

— У-ууй! — Я бешено дернула ногой, потом, хромая, побежала дальше, изо всей мочи топая подошвами, чтобы как можно сильнее испортить поездку моей непрошеной попутчице. Внезапно верхняя часть тела Фаниндры ожила. Грозно зашипев, она бросилась на обезьяну, которая тут же с визгом отцепилась от меня.

— Спасибо… Фаниндра… — Я погладила ее по голове, а змея снова вернулась мне на руку.

Добежав до ворот, я перебралась по мосту и остановилась на другой стороне. Рен с боем прорывался ко мне, пытаясь стряхнуть со спины обезьян. Несколько тварей бросились на меня. Злобно пиная их ногами, я сорвала со спины рюкзак и вытащила оттуда гаду.

Вооружившись, я стала размахивать булавой, как бейсбольной битой. Вот моя гада с отвратительным смачным шлепком обрушилась на одну из обезьян, и та, громко скуля, бросилась обратно в город. Беда была в том, что я могла попасть по своим врагам только со второй или третьей попытки. Одна обезьяна запрыгнула мне на спину и больно рвала за волосы. Другая вцепилась в мою ногу. Но я продолжала грозно размахивать гадой и постепенно обратила в бегство большую часть атакующих.

Рен несся по мосту, волоча за собой не меньше пятнадцати обезьян, цеплявшихся за его шерсть. Одним прыжком перелетев на берег, он бросился в лес и стал с размаху биться боками о деревья. Несколько раз он высоко подпрыгнул в воздух, чтобы потереться спиной о ветки и соскрести с себя гроздья обезьян.

Колючие деревья мгновенно ожили. Шустрые зеленые побеги оплели ноги и хвосты злобных приматов и поволокли их верещащие от страха тушки в гущу ветвей. Обезьяны были слишком легкими, чтобы сопротивляться, и вскоре обреченно скрылись в кронах деревьев.

Я замахнулась гадой на серого павиана, но тот ловко отпрыгнул в сторону. Он был гораздо проворнее меня, поэтому ловко уворачивался от ударов, осыпая меня злобным стрекотом. При малейшей возможности он размахивал своими длинными руками и колотил меня. Он был такой сильный, что я чуть не плакала от боли. Каждый удар обезьяньего кулака мучительно отзывался в моих натруженных мышцах. Казалось, меня методично превращают в отбивную. Еще одна мелкая мартышка сидела у меня на плече и дергала за косы, да так сильно, что у меня слезы текли из глаз.