По дороге они забрали пустые фляжки и котелок: если вода действительно найдется, будет из чего вскипятить чай.

Ручей протекал совсем близко, однако от лагеря его закрывал выступ скалы. Тонкая струйка прибегала неизвестно откуда и падала в узкую глубокую расщелину, дна которой было не разглядеть во мраке. Зато под нее было удобно подставлять посуду.

Прежде чем наполнять фляжки и котелок, Дамиан умылся, затем предложил Лине сделать то же самое. Она подставила ладонь под струю.

— Ой, ледяная, — взвизгнула она тихонько, — Знаешь что? Сейчас нальём фляжки и ты их заберешь, а меня здесь оставишь. Я попробую умыться теплой водой.

Ну да. Она же маг, ей воду нагреть ничего не стоит, — подумал Дамиан и согласился. Когда все фляги были полны и оставался один котелок, он оставил его Лине, а сам пошел к лагерю. Но не дошел: остановился за выступом и затаил дыхание.

У него не было обыкновения подглядывать, он даже считал это недостойным поведением, но почему‑то сейчас его не заботила пристойность того, что он собирался сделать.

А Лина ополоснула лицо под ледяной струёй, набрала котелок и сунула под него знакомый нагревательный амулет. Затем развернула принесенный сверток: стало ясно, что там чистое белье. А затем девушка разделась догола и стала обтирать себя теплой водой из котелка. Откуда‑то в руке у нее оказался кусочек мыла и байковая тряпочка.

Даже если бы Дамиану вдруг объявили, что за это полагается смертная казнь, он все равно не отвел бы глаз. Он просто не мог этого сделать. Картина перед его глазами была настолько восхитительной, что он забыл обо всем и только чувствовал, что безумно хочет эту женщину.

А та не знала, что на нее смотрят, и деловито, как кошка, намывалась. Тёрла руки и плечи, мягкий животик и полную, налитую грудь… Когда же она спустилась ниже и скользнула рукой с мыльной тряпочкой между ног, Дамиан закрыл глаза и откинулся на ближайший камень, едва сдерживая стон. Смотреть дальше было глупо: все равно что специально совать руку в огонь.

Желание разрывало Дамиана на части. Он сейчас накинется на нее как дикий зверь и этим все закончится. Вряд ли Лина простит ему такой низкий поступок. Шатаясь как пьяный, он пошел к лагерю и тут обратил внимание, что идти стало труднее. Демоны! С утренним стояком он, как все мужчины, справился как только встал, помочившись. Но сейчас дело обстояло во сто крат хуже. Показываться в таком виде на люди было невозможно.

Пришлось обойти шатры и, скрывшись среди камней, заняться тем, что, как ему казалось, он оставил среди привычек ранней юности, когда женщины бедному парнишке были недоступны.