«Неужели это произойдёт так скоро?» – спросил он себя в недоумении и почувствовал, что от признательности пойдут слёзы. – «Она и правда поможет? Это случится! Господи… Я дождался! Так скоро!»

– Отлично! – Гави согласился за двоих, наполненный энтузиазмом. – Я хоть сейчас готов!

– Увы, лаборатория не готова. – остановила его Жести, наблюдавшая реакцию Эвиона и ликовавшая, что человек не пугается вампиров. – Сегодня кто-нибудь из моих друзей отправится за снадобьями. Потерпите до завтра.

– Конечно! Неделями терпели, и сейчас потерпим, да, Эви?

– Ага… – юноша рассеянно улыбнулся, пребывая в состоянии лёгкости и расслабленности. Ему всё казалось, что душа отделяется от тела и скоро станет свободна от этого тяжёлого груза… С рукой будет возможно всё! Ему словно вернут уверенность! Юноша ликовал, что боги одарили его этим за все скитания. Однако как только он подумал, что наконец станет полноценным человеком, юноша тотчас же помрачнел. Разве тело воплощает его душу? Разве важно, есть ли у него рука? Есть ли душа, обогащена ли она нравственностью, стремиться ли она к добродетели – вот что важнее. А какая разница, какое тело? Конечно, это хорошо, когда всё целое. Но Эвион не должен считать это самым главным. Так обрадовался… Оно и понятно! Когда свершается мечта, радуешься, как ребёнок. Но Эвиона огорчила мысль о том, что он счёл себя немощным, когда проделал такой путь, который не под силу и полноценному парню. Хотя главный бой он вёл морально, не задействуя тело: юноша не сдавался графу. Ведя немую борьбу с мыслями «отдать талисман» и «защитить Айолу», он стойко перенёс желание отдать «любимую» и тем самым избежать преследования. Возможно, если бы он пошёл к графу вместе с одним из его приспешников, Белиан Спеода позволил бы парню самому снять браслет в храме Дестана и он бы не умер. Или отнял бы талисман и приговорил юношу к смерти… Но Эвион больше не интересовался этой идеей. Граф был мерзок ему, юноша не желал и думать, чтобы проиграть этот бой и уступить.

«А что до радости… Господи, одёргивать себя за неё, словно за грех?!» – поразился себе Эвион. – «Я должен радоваться и я рад! Но именно тому, что мне вернут мою руку! А не тому, что люди перестанут смотреть на меня как на ограниченного. Я нарочно отпускал рукав рубашки, чтобы привлечь внимание к отсутствию руки, и старался не смущаться от неимения её, мне казалось, что я сильно отличаюсь от всех, и это заставляло меня желать показать свою слабость… И зачем я это делал! Ведь нет ничего такого ни в том, что руки нет, ни в том, что она есть! Лучше заботиться о том, как её использовать! …А некоторых людей пугает то, что случилось со мной. Зачем я их только шокировал? Перед кем хотел красоваться?..» – юноша улыбнулся себе и добавил, что мысли его кажутся ему мыслями мудрого старца.