– Открылся, дружок. – хихикал над ухом Брен. – У тебя не всегда будет один противник.

– Майя… – Эвион метался в мыслях. Как же прощаться с ней? Как попрощаться навсегда? – Я… Получи! – он кинулся на Этриха, вынырнув из-под лезвия другого дуэлянта. Ему вдруг показалось, что он находится в двух мирах разом: один – где он и Майя. Одно неверное слово и мир рухнет. Другой – мир сражения. Есть только он и противники. Больше ничего. Этот мир, не смотря на большую опасность, чем первый, завораживает, открывает такие просторы… Он победит и… И что? В обоих мирах ни сомнения, ни драки не принесут счастья! Пусть будет богатство, пусть будет слава, да хоть простое удовольствие, но ничто не вечно. Победа пройдёт, а если он проиграет, горечь останется и будет его терзать. Вот для чего ему надо выиграть: чтоб не мучаться. Он должен победить и забыть, идти к другой победе, снова победить и опять забыть! Но если проиграет, то запомнит и будет корить себя, посему проиграть он не должен.

– Эви, ты с кем говоришь? Ты не можешь отложить свои дела на минуточку? Я устала ждать! Ты не отвечаешь на звонки, а если и отвечаешь, то так, что не ясно! Ты понимаешь, это не культурно по отношению ко мне. Кто я для тебя?! И мама твоя извелась! Офэн и Ирен скучают! А я… Эви, ответь! Ведь я люблю тебя!

Эвион замер, оставив правую руку в вытянутом вперёд положении. Однако Этрих и не думал останавливаться.

Время, словно часовая стрелка, зависло для Эвиона. Он не был счастлив, он был убит. Он не мог сказать Майе о своих чувствах теперь. Убил бы и её словами. Да, они были вместе, но то прошло, и вернуть былое ему не хочется. Слишком много он передумал, воссоединение было бы всё равно губительно: они видели изнанку друг друга (хотя Эви и считал виновным только себя). Нет, он её не любит, но как? Как сказать ей? Она будет страдать из-за него… Он снова будет виноват. Но ещё больше он провинится, если скроет. Майя не отпустит его, не найдёт себе другого, думая, что между ними есть связующая нить. Но как ей сказать?!

– Эви, ответь! – крикнула из телефона девушка.

Он неожиданно очнулся. Этрих, посчитав замешательство парня очередной уловкой, занёс над ним саблю. Эвион почувствовал дикую слабость; рука, сжимавшая оружие, опустилась, как под неподъёмной ношей, вторая так и держала телефон. Он не слышал ни криков Майи, ни взволнованного до крайности предостережения Тео. Всё внутри опустело, вышло, испарилось. Вперёд выстрелила серебряная нить с его запястья, пытаясь уберечь от опасности. Вдруг перед ним в воздухе материализовалась Айола, полупрозрачный дух, однако, не терявший реалистичности и почти чётких очертаний.