– Демоны с тобой, – сердито сказала я, понимая, что легче просто его поцеловать. Может, угомонится? Или аномалия от нас устанет и выплюнет обратно?

Он снова зарылся пальцами в мои волосы, притягивая ближе.

– Ожидание и лютый голод делают наслаждение острее, – тихо произнес Димитрий. – И ты сводишь меня с ума, Мэр.

И поцеловал уже по-настоящему. Сильно, глубоко, жадно. Не сдерживая больше свое возбуждение, которое обрушилось на меня словно кувалда, приколачивая к Димитрию. К его рукам, лихорадочно расстегивающим пуговицы моего кафтана. К его телу – сильному, рельефному, напряженному до дрожи. Не прерывая поцелуя, Димитрий провел ладонью по моей груди, сжал поверх тонкой ткани рубашки. Большой палец очертил ореол напрягшегося соска, и я ощутила теплую волну, прокатившуюся по телу. Проклятие, я уже не знала, кому принадлежат эти ощущения! Мэрид из прошлого? Или настоящего?

И с чего я взяла, что годами голодающий удовлетворится несколькими жалкими крошками? О нет, он хотел все. Все, что мог получить. Все целиком.

Поцелуи становились все откровеннее. Димитрий языком исследовал мой рот, затягивая в водоворот своего желания. Оно было столь откровенным и неприкрытым, что почти пугало. Бедром я ощущала физическое воплощение этого самого желания.

И все же, уловив мое сопротивление, Димитрий остановился. Глаза – безумные, сияющие, хмельные, – уставились на меня.

– Я тебе не нравлюсь?

Я подумала. И ответила честно:

– Нравишься.

Нравишься – эхом моего прошлого.

Нравишься – любопытством настоящего.

Нравишься – невозможностью будущего.

Но разве это все имеет сейчас значение?

Возможно, это была сила аномалии или дело было в нас самих. Я хотела хоть ненадолго вернуться в прошлое. Стать юной и беззаботной, ощутить то, что ощущала десять лет назад. Почувствовать себя живой и любимой в руках красивого молодого мужчины. В руках любимого мужчины, ведь Мэрид из прошлого любила Димитрия. И с каждым его прикосновением во мне оживали новые воспоминания. Смех, разговоры, встречи… Я погружалась в прошлое, где была счастлива. И я хотела еще! И прикосновений, и воспоминаний. Может, если позволить себе больше, я снова смогу пережить те чувства? Вспомню? Стану, наконец, собой?

И все же я медлила.

– У тебя кто-то есть? – Хмель из глаз Димитрия испарился, появилась опасная жесткая тьма.

Я подумала о тех, кто ждал меня за стенами этого дома, зависшего в другой эпохе.

«…Не хочу, чтобы ты подумала, что между нами возможны… отношения. Или чтобы ты влюбилась…»

И зачем только я вспомнила эти слова? Чтобы снова испытать злость и обиду? Димитрий прав, к черту все, что осталось снаружи! И всех! В конце концов, это – аномалия. Нечто совершенно невозможное, дикое и неправильное!