— Хорош, — сказала она и Лиланд, несмотря на усиливающуюся панику, почувствовал себя польщённым.

Положив нож на край жертвенной чаши, Люсиль села и провела ладонью по его груди, покрытой нежным золотистым пушком, и медленно спустилась к паху.

— Очень хорош, — одобрила она увиденное и, когда маг, охваченный небывалым вожделением, застонал, с усмешкой добавила: — Теперь понятно, отчего Вифания никак не могла расстаться с тобой. Такого кобеля не часто встретишь. Заряжен мужской энергией почти как бог. Так что не удивительно, что ты перетрахал всех женщин в округе. Что ж, из тебя получится великолепная жертва.

— С ума сошла! Какая ещё жертва? — опомнился Лиланд Бон.

С рычанием он рванулся из невидимых пут, но тщетно. Сила, что держала его, была куда мощней, чем та, что он мог призвать себе на помощь.

Чем больше он паниковал, тем больше это нравилось Чантико. Страх для неё был как хорошо выдержанное коллекционное вино. Несмотря на мирную функцию хранительницы семейного очага, богиня была такой же кровожадной, как весь пантеон ацтекских богов, наказанный забвением ещё на Земле.

— Тщеславное ничтожество! Думал, что тебе под силу тягаться с богами? — прошипело порождение древнего ужаса, вытеснившее безобидную кухарку Люсиль Кром.

«Сгинь! Пропади!» — маг наобум швырялся заклятиями, но Чантико всё было нипочём. Она взяла нож и, не торопясь, провела им по животу жертвы. Несмотря на грубую обработку, лезвие было острым как бритва.

Ошалевший от страха и боли Лиланд Бон заорал так, что зазвенели стёкла, но никто из слуг не посмел прийти ему на помощь. Они только заглядывали в гостиную и, увидев, что там происходит, разворачивались и удирали без оглядки.

Одна только служанка (та самая, что подавала завтрак Вифании, когда та считала себя миссис Бон) спряталась за шторой и наблюдала оттуда, как страшная гостья терзает её хозяина.

В общем-то, ничего особо ужасного не происходило, просто Чантико была в своём репертуаре. Чередуя боль и ласки, она заставляла жертву молить о пощаде, что маг и делал, то срываясь на визг, когда нож слишком глубоко входил в его тело, то со страстными стонами, когда богиня седлала его чресла. При этом она погружала его в такие пучины плотских удовольствий, какие ему и не снились. Ощущения были настолько острыми, что у бедняги временами останавливалось сердце, но удар ножа неизменно приводил его в чувство.

Чантико столько раз подводила его к грани жизни и смерти, что злосчастный маг не выдержал и окончательно потерял сознание. Лишь тогда она оставила его в покое и обратила пламенный взор к жертвенной чаше, до краёв наполненной кровью. При виде живительного напитка прекрасное лицо исказила свирепая гримаса. Томимая нестерпимой жаждой богиня занесла нож над грудью истерзанного человека, собираясь вырезать его сердце, но вовремя опомнилась. Тогда она обратилась в собаку и вылакала кровь, а затем досуха вылизала желобки, по которым она стекала в жертвенную чашу. После этого богиня вновь приняла облик Люсиль Кром, верной служанки Вейсов, которая чопорностью и ханжеством ничем не уступала своей хозяйке.