— Все, ты точно спишь на полу.

— Детка!

— Я серьезно. Завтра сможешь полностью стать человеком?

— Конечно. Просто я слишком много раз за сегодня перекидывался. Нужно отдохнуть.

Амелия уставилась на хвост круглыми глазами.

— Ладно, Сьюки, до завтра. Небольшое путешествие, а потом у тебя поживем!

— Ох и развлечемся, — сказала я устало, преодолевая последние ступеньки и от всей души радуясь, что ключ сунула под белье. Квинн слишком устал, чтобы подглядывать, как я его достаю. Остатки платья вернулись на место, когда я отперла дверь. — Ох и развлечемся.

Потом, когда я уже приняла душ, и в ванной был Квинн, в дверь постучали — очень осторожно. У меня в пижамных шортах и в маечке был вполне приличный вид, и хотя больше всего на свете мне этого не хотелось, я открыла дверь.

У Билла был вполне приличный вид для того, кто только что воевал. Смокинг уже не восстановить, но кровь не текла, а полученные порезы, если и были, то уже зажили.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — начал он, и голос у него был такой тихий и робкий, что я шагнула из квартиры к нему, села на пол галереи. Он сел рядом.

— Я должен тебе это сказать, один раз. Я тебя любил. Я тебя люблю.

Я подняла руку, протестуя, но он сказал:

— Нет, дай мне договорить. Да, меня послала она. Но когда я тебя увидел… когда я тебя узнал… я в самом деле тебя полюбил.

И насколько позже появилась эта предполагаемая любовь, чем он меня уложил в постель? Как я могу ему верить, если он так убедительно мне врал с того самого момента, как я его встретила? Строил из себя незаинтересованного, потому что видел мою завороженность первым вампиром, с которым я знакома.

— Я ради тебя рисковала жизнью, — заговорила я. Слова медленно, с запинкой выстраивались в фразы. — Я дала Эрику вечную власть над собой, ради тебя — когда взяла его кровь. Я убила ради тебя. А для меня это не просто так, пусть даже ты… пусть даже для тебя это только будни. Для меня — нет. И не знаю, смогу ли я когда-нибудь перестать тебя ненавидеть.

Я встала, медленно, болезненно — к счастью, он не сделал ошибки, пытаясь мне помочь.

— Сегодня ты, наверное, спас мне жизнь, — сказала я, глядя на него сверху вниз. — И я благодарна тебе за это. Но не приходи больше к Мерлотту, не шатайся в лесу возле моего дома, не делай больше ничего для меня. Я не хочу тебя видеть.

— Я люблю тебя, — сказал он упрямо, будто сам этот факт был настолько замечателен, был настолько непререкаемой истиной, что я ему поверю. Что ж, я ему поверила когда-то — и вот до чего это меня довело.

— Эти слова — не магическое заклинание, — сказала я. — Они не откроют тебе мое сердце.