У края тротуара переминались с ног на ногу три проститутки. У одной, самой высокой, и под гламором — самой красивой девицы в коротком красном платье и кружевных чулках, без гламора оказались гигантские челюсти, делавшие ее лицо непропорциональным и невыразимо уродливым. Время от времени между накрашенных губ проскальзывал длинный, узкий, раздвоенный на конце язык, ярко-розовый, в мелких черных пятнышках.

— Что они все делают в Париже?

— Подозреваю, эта проститутка тут охотится…

— А мадам в пальто из бабочек?

— Может, тоже охотится… Мы же не знаем, что она такое.

Они снова вышли к Сене, но вскоре пожалели об этом.

Опираясь на парапет Нового моста, стояли два парня в черных кожаных куртках, и лица их были едва ли не уродливее, чем у той проститутки: челюсти не просто огромные, но еще и выпирающие вперед, и когда парни негромко переговаривались, были видны их зубы — жуткие зубы, похожие на акульи! Они тоже заметили людей, засмотревшихся на них с испуганным любопытством. И один шагнул навстречу, прошипев:

— Эй, красоточка, пошли прогуляемся под воду? И ты, красавчик, давай с нами. Будет весело.

Кристиан и Катрин замерли в глубочайшем шоке, то ли от предложения «прогуляться под воду», то ли завороженные этими акульими зубами в ухмыляющейся пасти.

— А ну, прекратите! И пошли вон отсюда! Здесь не ваша территория! — раздался позади звонкий девичий голос.

Парни заржали — заржали, как лошади! — и в один миг перемахнули через парапет, и пока они взмывали вверх, уже в воздухе, оба превратились в лошадей, в жутких черных лошадей с гладкой безволосой кожей и акульими челюстями…

Кристиан обернулся.

Сзади стояла девочка, на вид лет четырнадцати. Личико ангела с надгробья, золотистые локоны до пояса, белое кружевное платье, с волос и подола капает вода.

— Келпи, — мрачно сказала девочка. — Эти двое — келпи. Захотелось им свежего мясца. В Париже они не живут, но вот приплыли… Тут охотиться проще. Но этот участок Сены — уже семьсот лет мой. А вы бы поосторожнее были. Видите же, кто они. А сами — даже без амулетов. Они бы вас обоих сожрали… Но не сразу. Сначала бы позабавились. Они же такие… Келпи, одним словом.

— Спасибо, — пробормотал Кристиан. — Похоже, вы нас спасли, мадемуазель.

Девочка медленно, жутко улыбнулась, и тут Кристиан разглядел, что зубы у нее зеленые и — такие же острые, как у той синеволосой, которую они встретили первой.

— Глупый смертный. Теперь ты мне обязан. И заметь, я тебя не вынуждала это сказать.

— Сказать что? — не понял Кристиан.

— Поблагодарить меня. А теперь ты у меня в долгу. И будь уверен, я с тебя долг истребую раньше, чем ты состаришься. И принц города мне ничего не сделает! И не остановит! Что так смотришь? На тебе его печать, только тупые келпи могли этого не видеть… Но я тебя не принуждала. Не обманывала. Ты сам меня поблагодарил, — она рассмеялась звонким нежным смехом, от которого у Кристиана вдруг закружилась голова и нахлынуло невыносимое желание спать.