5.

Теодолинда встречала их у порога.

Она снова была одета в длинное бархатное платье и в меховую накидку. И на голове ее была эта ужасная диадема со шмелями.

Вид у воительницы был соответствующий наряду — величественный и суровый.

И в руке она держала меч, явно древний, кое-где поржавевший и выглядевший каким-то обгрызенным.

— Ты знала. Ты с самого начала все знала! — со злостью сказал ей Филипп.

— Да, я знала, — торжественно согласилась Теодолинда, — И он тоже знал, когда уходил с вами… Он принял свою судьбу.

Филипп смотрел на нее, стиснув зубы, и было видно, какого труда ему стоит удержаться от чего-нибудь необратимо разрушительного.

— Как думаешь, у меня есть хоть одна причина не убить тебя?

— Вы не сможете, — произнесла воительница, — Я сильнее вас.

— Ты очень удивишься, если я скажу, что не собираюсь вызывать тебя на поединок?

Теодолинда усмехнулась.

— Нет, не очень. Вы можете приказать меня убить. Но не станете делать этого: вы же хотите узнать, как действует амулет и как вам вернуть вашего друга.

— Его действительно можно вернуть?

— Да, но сначала нужно спасти мир. Так суждено.

— Ни слова больше о том, что суждено! Я не желаю об этом слышать!

— Так суждено, — сурово повторила Теодолинда, — Вам суждено спасти мир. А Лоррену было суждено умереть за вас. Кассандра это предвидела и потому прежде послала нас к жрецам Анубиса за амулетом. Который мог задержать его душу на мосту.

Филипп, который собирался сказать ей все, что думает о том, что «суждено», при этих последних словах замер от удивления.

— К жрецам… Анубиса?! — выдохнул он, — Анубиса?!

Теодолинда медленно кивнула.