— Какая разница? Химия все равно та же самая, — сказал он, вновь ослепительно улыбнувшись. И вдруг схватил ее, взвалил на плечо и направился к беседке.

— Эй, ты что? Отпусти меня!

— Всему свое время, — ответил он и шлепнул ее по заду. — Перестань визжать, а то я тебя уроню, и ты упадешь прямо на свою хорошенькую головку.

Падать на голову ей не хотелось, зато если… Вися вниз головой, она вытащила его рубашку из джинсов и схватилась руками за его голую спину.

— Что ты там делаешь? — спросил он.

— Кое-что проверяю, — ответила она.

— В таком случае, — сказал он и провел рукой по ее бедрам, — я тоже кое-что проверю.

Беседка представляла собой восьмиугольное строение, где вдоль семи стен тянулись деревянные диванчики. Диллон опустил Ноилани на красно-белые подушки, уложенные на диванчике напротив входа.

— Замечательно, — насмешливо сказала она, изображая испуг, — сначала девушкой воспользоваться, а потом ее бросить.

Диллон сбросил туфли, джинсы и рубашку.

Ноилани следила за его движениями огромными блестящими глазами.

— Мы сейчас займемся этим, да?

— Да, — ответил он, сел рядом с ней и принялся снимать с нее одежду, что оказалось несколько труднее, чем он думал, особенно когда розовый кружевной лифчик зацепился за цепочку на шее.

— Не дергай, — сказала она, — порвешь.

— Лифчик? — спросил он и вдруг понял, о чем она говорит, когда увидел кулон. На груди Ноилани, четко выделяясь на белой коже, висела крошечная головка лошади, вырезанная из дерева коа. — Ты хранила мой брелок? Все эти годы?

— Ведь его сделал ты, — сказала она. — Больше у меня ничего не осталось на память.

— Но ты думала, что я забыл о тебе. И должна была меня ненавидеть.

Она серьезно и торжественно покачала головой:

— Я всегда тебя любила. А ты меня ненавидел?