Я беспокойно хихикнула. Подумать только: огромная собака велела мне сесть. Ничего себе!

— Гав! — попыталась я пошутить, но голос дрогнул, и я послушно села на стул. Брыли у зверя чуть подобрались — я поняла, что так выгладит волчья усмешка.

— Сиди, — сказал он.

Я хотела было попросить его не давить на меня, но не успела опомниться, как почти незаметно и очень быстро, будто вода, растекшаяся по камню, человеческая кожа вытеснила серебристую шерсть, кости удлинились, и передо мной снова оказался обнаженный мужчина. Единственным, что напоминало о недавней трансформации, была испарина.

— Это больно? — спросила я.

Даниэль сел:

— Первые несколько раз. Потом привыкаешь и даже испытываешь некоторое… освобождение.

Какой прекрасный экземпляр мужчины — при взгляде на него просто текли слюнки. Но в нем живет огромный зверь, и один Бог знает, какая часть человеческого сознания принадлежит этому зверю.

Даниэль улыбнулся:

— Опять от вас запахло страхом, Марли. Я уже говорил: вам нечего бояться.

— Это самое страшное зрелище, какое я когда-либо видела, — ответила я, радуясь тому, что мой голос больше не дрожит. — Теперь я не могу быть уверена даже в том, что со мной разговариваете вы, а не волк.

— Мы оба с вами разговариваем, — тотчас ответил он. — И все же бояться не надо.

Ну да, конечно. А если представить, что через пару недель это я буду превращаться в волка? Есть чего испугаться.

— Я хочу домой!

Я знала, что так говорить бессмысленно. Но это была правда: мне настолько хотелось домой, что, казалось, становится больно от самих слов.

— Мне очень жаль, что так случилось. Но даже если предположить, что вы уйдете и никогда никому не расскажете о Стае, — подумайте о вашей семье! Вы можете причинить кому-нибудь вред. Невольно, но вы это сделаете.

Холод пополз у меня вдоль позвоночника.

— О чем вы?

Он опустил глаза: