Томасу стало легче, когда он написал эти слова. Хотя и ненамного. Как может человек испытать облегчение, оставаясь все в той же глубокой заднице?

«Это все равно что пить пиво с приятелями, которые тебе до смерти надоели». Хотя в нашем случае речь идет о чем-то большем, нежели бочонок эля. Однако мы опять забежали вперед.

Томас со вздохом обмакнул перо в чернильницу и вернулся к рукописи. Поначалу, взявшись за перо и пергамент, он имел несколько иные намерения, но позже решил построить свою исповедь в строго хронологическом порядке. В конце концов, он имеет право на собственную версию событий. Или даже на единственно правдивое их изложение. Остальные могут лишь догадываться, а он точно знает, как все было на самом деле. Но это знание не дарует ему свободу. Только Мерлин может освободить его, но это уже совсем другая история.

Бедствия начались с того, что несчастный юноша потерял голову, увидев на другой стороне улицы свою Афродиту. Она внезапно остановилась и обернулась, словно что-то потеряла.

«Меня, — подумал Том, — ты потеряла меня, а теперь я нашелся!»

Забыв обо всем на свете и мечтая услышать голос прекрасной незнакомки, пока она не скрылась из виду, он рванул через дорогу и чуть не погиб под копытами лошади — едва увернулся от мчащейся прямо на него кареты и самым позорным образом свалился в сточную канаву.

Все еще ослепленный внезапной страстью, Том попытался отжать насквозь промокшую одежду, прежде чем снова направиться к своей цели, теперь уже с большей осторожностью. Он не мог нормально дышать. Не мог ни о чем думать. Не мог смахнуть с одежды треклятую вонючую грязь. Только смотрел во все глаза на свою Калипсо, поджидающую (как ему хотелось думать), когда он подойдет и представится.

Пока Том приближался, миллионы умных мыслей и образов вспыхивали в его голове. Он намеревался поразить незнакомку своим остроумием, находчивостью и изысканными манерами (и даже больше того, если все пойдет по плану). И тут она взглянула на него. В ее пронзительных, сверкающих голубых — или, может быть, зеленых? — глазах мелькнуло любопытство.

Том глубоко вдохнул и уже открыл рот, чтобы очаровать ее своими речами, как вдруг понял, что все умные мысли предательски сбежали. В голове было до обидного пусто. Ни одного подходящего слова!

— Приветствую вас. — Он весь съежился от стыда за глупые и банальные слова, сорвавшиеся с его языка.