— Никто не знает.

Как это было… неприятно.

Дэвид притормозил — наши ноги уже коснулись песка. Набежала волна, приподняла нас и мягко опустила.

Я обернулась, и он меня обнял. Его губы были соленые на вкус, горячие, медные и жадные. Кожа оказалась неожиданно теплой — словно нагревшаяся на солнце бронза, и было так приятно прижиматься к нему слегка озябшим телом. Вся дрожа, я его не отпускала, а волны подталкивали нас к берегу.

— Ну, — шепнула я, когда мы прервали поцелуй, чтобы глотнуть воздуху. — Ты хотел в воде… Вот она я.

— Вот она ты. — Его руки блуждали по мне, и с каждым прикосновением пальцев в меня вливался жар.

— Надо посмотреть, как там девушка, — пробормотала я, хотя на самом деле мне не казалось, что это такое уж срочное дело. Прикосновения Дэвида отгоняли все мысли.

Я увидела их отражение в его улыбке.

— За ней присмотрят, — ответил он.

Так и было. Вокруг Кэла с его девушкой уже сомкнулась небольшая толпа, а вдали показалась мигалка «скорой помощи», свернувшей с улицы к пляжу.

Даже Качку ничего не грозило: дружки выкапывали его из норы. Когда они его вытащат и увидят, что приехали «скорая» и полиция, тут же унесут свои толстые ноги с поля битвы.

Дэвид нежно поцеловал меня в лоб, и больше я ни на что не отвлекалась.

— Я люблю тебя, Джоанна!

Не то чтобы раньше он этого не говорил или говорил не всерьез. Но на сей раз он произнес эти слова с таким напряжением, что меня пробрала дрожь до костей. Я обняла его за шею и посмотрела прямо в глаза: расплавленная медь, мерцающая от страсти и нечеловеческой мощи.

— Знаю, — сказала я. — Я это чувствую каждую секунду. И я тебя люблю, Дэвид. Больше всего на свете!

Он, убрал мокрые волосы с моих щек — медленно и ласково.

— Повезло мне, — сказал он. — Так повезло, как ни разу ни в одной из моих жизней. Я постараюсь, чтобы твоя жизнь, любовь моя, была длинной и богатой. Как бы небрежно ты к ней ни относилась.

Он поцеловал меня, и на этот раз поцелуй был полон огня и жажды и превратил мое нутро в лужицу добела раскаленной лавы. Я едва замечала, как волны поднимали нас и перекатывались. Если бы океан решил напасть, то застал бы меня врасплох. Я покорилась Дэвиду и в тот миг была уверена, что он меня защитит. Как же иначе? И не от очевидных опасностей, с которыми я сталкивалась изо дня в день — случайно или сознательно, — но от меня самой.

Он огладил меня всю, и под его руками мокрый купальник растаял. Сначала верх, потом низ. Плавки Дэвид уже скинул. Теперь я чувствовала, как сильно он меня хочет, и у меня перехватило дыхание. Дэвид медленно провел пальцами от яремной впадинки вниз, между грудями, скользнул в теплой воде до самой мягкости, таившейся у меня между ног. Я ахнула, прикусила губу и закрыла глаза, отдаваясь головокружению от прикосновения его ладоней, пальцев и губ, которые пробуждали яркие островки жара у меня на шее. Вода вокруг нас разогревалась, и вот уже ласки волн ощущались так же остро, как и прикосновения Дэвида, — тысячи шепотков по коже, от которых глаза заволокло полупрозрачной дымкой чистого наслаждения.