— И кардинал тебе поверил? — недоуменно спросил Макс.

— Ну я же в Ордене, — усмехнулся Зигфрид. — Я бы успел продвинуться выше в иерархии Ордена, если бы один молодой и вечно сующий свой нос не в свои дела куратор не влипал постоянно во всякие передряги, и мне не приходилось бы его покрывать и вытаскивать за уши.

— Так это был ты? — подскочил Макс.

— А ты, небось, думал, что это тебе Санта Клаус помогает? — засмеялся Зигфрид.

— Нет, я думал, что это люди Стефана. Тогда почему ты сразу не сказал…

— Я хотел, чтобы ты сам начал мне доверять. А если бы я тебе все это еще тогда рассказал, вряд ли бы ты мне поверил. Ты же меня так открыто ненавидел.

— Возможно, — задумчиво протянул Макс. — Теперь многое становиться ясно.

— Ага, осталось только выяснить, о чем я сегодня забыл, и что же со мной произошло на этой злополучной крыше, — со злостью бросил Зигфрид.

— Это вы о чем? — заинтересованно спросил Иван, который все это время очень внимательно слушал, стараясь не вмешиваться и вообще не обращать на себя внимания. Откровенничать о себе сейчас он был еще не готов, хотя понимал, что в скором времени это все равно предстоит сделать.

— Зигфрид совершенно не помнит, что случилось на крыше, после того, как ты ушел за Лизи. Кстати, как вы себя чувствуете? — Макс посмотрел на девушку. Хотя Лизи и была немного бледнее обычного, но ничего вызывающего беспокойство он не замечал. — Как часто эти приступы повторяются, и почему это происходит? И вообще, эти приступы — что это такое?

— Я не знаю. Просто внезапная боль захватывает все тело, а потом также неожиданно отпускает, — ответила Лизи. — И почему Иван переживает все это вместе со мной и как ему помочь, я даже не представляю.

— Кстати, Айван, а ты помнишь, что тебе тогда физрук сказал? — спросил Зигфрид.

— Ты о чем? Когда? — удивленно моргая, переспросил Иван.

— Ну, после того, как ты попробовал кровь Лизи.

Иван косо глянул на Макса и заметил, как мужчина нахмурился. Почему-то он думал, что этот вопрос не будет подниматься и все так и пройдет. То ли Зигфрид специально обратил на это внимание, то ли старается напомнить что-то важное, что Иван мог забыть. Он вообще смутно помнил тот вечер, и все то, о чем они говорили с физруком в заброшенном торговом ларьке. Слова хоть и достигали его затуманенного болью мозга, но плохо откладывались в его сознании. Сейчас ему все это казалось страшным сном, и только эмоции Лизи, которые он иногда воспринимал, и приступы, которые они переживали вместе, говорили о том, что все это произошло с ним на самом деле. В себе он не чувствовал совершенно никаких изменений. Хотя, может быть, так все и должно быть.