— Глубже режьте! Нечего миндальничать! — грубо окрикнул священник, вставая в тот же круг. В одной руке он держал чашу с водой, вторую окунул в нее, готовясь окроплять рану.

Марк нажал еще чуть сильнее.

Отец Сергий недовольно качнул головой и сам ударил по рукоятке стилета, глубже вонзая его в тело девушки. Кровь полилась по бедру тонкой струйкой, Лина коротко всхлипнула и застонала от боли.

— Если уж решили сделать из нее гемофага, так делайте правильно, — рявкнул на понтифика священник и начал читать заклинание, смачивая водой рану. Марк медленно поднимал кинжал вверх, вспарывая спину девушки вдоль позвоночника.

Лина терпела изо всех сил, на грани возможного, стараясь не отвлекать своими стонами и вскриками ни священника, читающего аркан, ни понтифика, добавляя ему лишние мучения. Она безумно радовалась тому, что Марк удерживал ее одной рукой в стоячем положении, сама бы она давно уже свалилась на пол. Боль была сильная. Нет, боль была оглушающая, воображение девушки во всех деталях показывало, как острие медленно по миллиметру поднимается к лопаткам. Она слегка притуплялась, когда вода попадала на рану, но снова разгоралась со следующим движением ножа. Девушку била сильная дрожь, бедра стали красными от льющейся крови, по щекам ручьями текли слезы. Но надо молчать! Нельзя отвлекать ни того, ни другого, чтобы получилось все как задумано. И она очень старалась под смутно различимое бормотание священника. Если уж она выжила после изуверств Гюнтера, то обязана выдержать и это, чтобы подобное с ней больше никогда не происходило.

Высший с тревогой следил за любимой, выдержит ли она наложение аркана. Ему было больно вместе с ней, казалось, он сам себе наносил длинную резаную рану вдоль позвоночника.

И он неимоверно гордился своей женщиной, ее выдержкой и терпением.

Когда, по ощущениям Алины, пытка превратилась в бесконечную, понтифик вытащил из раны кинжал и, вспоров им же свою руку, приложил к губам девушки кровоточащее запястье. Девушка сначала, едва касаясь кожи, слизывала выступающие капли, но затем его кровь стала казаться Лине самым восхитительным, что она когда — либо употребляла. Она вцепилась в руку высшего, сильнее прижимая ее к своим губам, и начала высасывать одуряющую жидкость из его вен. Пульсация в ране потихоньку начала утихать.

И в этот момент по пояснице ударила обжигающая молния. Девушка застонала от новой внезапной пытки, дернулась вперед, выгнув спину, но высший с силой держал ее свободной рукой, не позволяя ей оторваться от его крови.

Жгучая, ослепительная волна медленно, так же медленно, как до этого острие кинжала, начала подниматься вверх. Ее слегка приглушала кровь понтифика, которую Лина продолжала пить, но от этого становилось еще хуже, девушка ощущала жар накладываемого аркана каждой клеточкой. Казалось, что священник зашивает вспоротую рану раскаленной иглой, вонзая ее до самого позвоночника в тело девушки.