Эрилин прижалась к нему еще крепче, уткнувшись носом в распахнутый ворот рубашки. Она чувствовала, как бьется жилка на его шее, чувствовала, что он живой, настоящий.

— Эрилин! — гневный голос брата прогремел в наступившей тишине.

— Эр, — произнес Гэбриэл, пытаясь ее отстранить, но не тут-то было, Эрилин не желала его выпускать.

Она лишь подняла голову и обнаружила, что все собравшиеся во дворе стоят и смотрят на них, не открывая глаз.

Нашли интересное шоу? Не видели, как кто-то рад друг друга видеть? Принцесса почувствовала раздражение. Да какое право они все имеют? Какое право имеет Эмир судить ее?

— Эрилин, — настойчивее повторил Гэбриэл.

Принцесса вздохнула и с сожалением отстранилась от него, но все равно осталась на расстоянии нескольких шагов.

Их глаза встретились. А она-то думала, что больше никогда не увидит этих глаз цвета неба. «Все хорошо, — сказали они, — успокойся». «Я постараюсь», — так же молча, ответили ее.

— Что здесь произошло? — спросил Гэбриэл, потом присел на корточки возле Лигас. — Ты в порядке? — тревожно спросил он, вглядываясь в ее перепачканное сажей лицо.

Лигас снова закашлялась.

— Жить буду, — прохрипела она, а потом вдруг размахнулась и залепила ему звонкую пощечину. — Еще раз так меня напугаешь...

Он усмехнулся своей обычной беспечной улыбкой:

— И ты меня отшлепаешь?

Лигас попыталась зарычать, но на нее напал новый приступ кашля.

Ворота раскрылись, и две девушки втащили во двор неудачливого поджигателя, он был без сознания. Девушки тянули его за ноги, не обращая внимания, что голова преступника с каждым шагом бьется о землю.

Гэбриэл изогнул бровь, поднимаясь.

— И кто у нас такой меткий стрелок? — поинтересовался он.

Эрилин покраснела.

— Вообще-то я.

Теперь в его взгляде смешались удивление пополам с восхищением.