Болтовня в палатке мгновенно утихла. Кит сморгнул; он был
Пошатываясь, он поднялся на ноги. Ливви и Тай вскочили следом; Тай помедлил, лишь чтобы сунуть кристалл алетейи обратно в карман.
– Кит, не надо… – начала было, протягивая к нему руку, Ливви, но Кит уже откинул полог плечом и вышел из палатки.
Кто-то звал его настоящим именем… Ладно, допустим, это имя не было настоящим, но эту часть себя он не в силах был отрицать. Нетвердой походкой он вышел наружу, в переулок.
Перед ним, скрестив руки на груди, стоял Барнабас Хейл, чья белая чешуйчатая кожа тускло блестела в лунном свете. За его спиной мрачно толпились оборотни: рослые, мускулистые мужчины и женщины в черной кожаной одежде и шипованных браслетах. Многие надели по паре латунных кастетов.
– Итак, птенчик-Грач, – произнес Барнабас, ухмыляясь и то и дело высовывая змеиный язык, – что это я такое слышу? Прикидываешься, будто это я послал тебя сюда по делу?
19 В серой чаще
19
В серой чаще
– Я предупреждал тебя, Грач, держись подальше от Сумеречного базара! – проговорил Барнабас. – И почему же ты меня не послушал? Недостаточно уважаешь лично меня? Или просто недостаточно уважаешь обитателей Нижнего мира?
Вокруг начали собираться зеваки – надменные вампиры, ухмыляющиеся оборотни и настороженные колдуны.
– Ты велел мне держаться подальше от базара в Лос-Анджелесе, – возразил Кит, – а не от всех базаров на свете. У тебя, Хейл, не столько власти и влияния, так что уйти мне или остаться – зависит от владельца этого базара.
– То есть от меня, – сказала Гипатия. Ее гладкое лицо было совершенно бесстрастно.
– Я думал, вы совладелец? – заметил Кит.
– Хорошая попытка, дитя, но советую не дерзить. Я не люблю, когда мне лгут. И от того, что ты притащил сюда двух нефилимов, я тоже не в восторге.
Толпа ахнула. Кит мысленно закатил глаза. Преимущество пока было не на их стороне.
– Они не поддерживают Холодный мир, – сказал он.
– Значит, они голосовали против? – спросила колдунья в ошейнике с шипами.
– Нам было десять лет, – сказала Ливви. – Мы были еще слишком малы.