Даниель собирается что-то сказать, но Драган переводит разговор на другое:

— Imamo dovolj ljudi za vrata? (А на ворота хватило людей?)

Даниель повернувшись в сторону ворот, которых от часовни не видно:

— Ja, trije bodo bdeli nad vrati z molotovkami. Seveda, želel bi, da on bi sploh se ne prebil do vrat. (Да, трое засядут над воротами с коктейлями молотова. Но, конечно, хотелось бы, чтобы он, вообще, не прорвался к воротам.)

Глядя на помрачневшее лицо Драгана, Даниель замолкает, а потом, как будто бы собравшись с духом, осторожно покашливает и начинает другой разговор:

— Veš, morda se boš smejal mi, a… Na splošno sem danes spoznal to, kar me že dolgo muči. Preganjava vampirja. Ampak ali ljudje ne ravnajo drug z drugim hujše, kot vampirji? (Знаешь, может быть, ты посмеешься надо мной, но… В общем, я сегодня понял, что меня уже давно беспокоило. Мы гоняемся за вампиром. Но разве люди не поступают друг с другом хуже, чем вампиры?)

Драган и не думает смеяться:

— Prav imaš, ravnajo tako. Kaj hočeš reči? (Ты прав, поступают. И к чему ты ведешь?)

Даниель сокрушенно пожимает плечами, и голос его предательски звенит:

— Ne vem, v čem je smisel, da rešimo ljudi pred vampirjem, če se ljudje sami ubijajo drug drugega na levo in desno. (Я не знаю, какой смысл спасать людей от вампира, если сами люди убивают друг друга направо и налево.)

Драган несколько иронично:

— Nisi živel je še četrt stoletja, pa je že razočaran nad človeštvom? (Не прожил ещё и четверти века, а уже разочаровался в человечестве?)

Даниель вскидывает на друга укоризненный взгляд, и тот меняет тон:

— Oprosti. Pravkar nočem ponoviti klišejske resnice. Te besede se bodo zate zdele prazne, ker jih nisi preživel. (Извини. Просто не хотелось повторять расхожие истины. Для тебя они всё равно будут пустым звуком, потому что ты их не прожил.)

Даниель выжидательно смотрит на Драгана.

— Torej, hkrati imaš prav in nimaš prav. Ker človek ne more biti samo slab ali samo dober. Celo v najbolj ubogem, najnižjem od vas je veliko vsega preveč zapletenega tako, da je nemogoče uničiti zlega, ne da bi uničeno dobrega. Ampak obstaja pomembnejša stvar. Najpomembneje je to, — in čudno je, da ti govorim tako preproste stvari, — najpomembneje je, da se človek nikoli ne neha spreminjati. Vedno ste različni: danes uničujete, jutri ustvarjate. Ljudje napredujejo, pa tudi napredujejo vaša poznavanja tega, kaj je dobro in kaj slabo. Nekoč ljudje niso videli nič napačnega v kanibalizmu, javnih usmrtitvah, suženjstvu. Mogoče ljudje se bodo kdajkoli naučili, da se ne pobijajo med sabo. (Ты прав и неправ одновременно. Потому что человек не бывает просто плохим или просто хорошим. Даже в самом жалком, самом низком из вас столько всего и так намешано, что невозможно уничтожить злое, не уничтожив и доброе. Но это не главное. Главное то — и мне даже странно говорить тебе такие простые вещи, — главное, что человек никогда не перестает меняться. Вы всегда разные: сегодня разрушаете, завтра создаете. Люди не стоят на месте, и ваши представления о добре и зле тоже. Когда-то люди не видели ничего плохого в каннибализме, в публичных казнях, в рабстве. Возможно, когда-нибудь люди научатся не убивать друг друга.)