-ciman-

Ты злилась на меня ― и твоя злость не была злостью бледнолицей. Злилась ― и твоя злость не была злостью ребенка. Ты злилась, как злятся воины, не потому ли, надолго исчезнув, ты вернулась с повстанцами в очередное Время Хода? Не потому ли, с одним из моих перьев в волосах, обрушилась с неба и сама скрестила со мной оружие?

Прежде мы не сражались лицом к лицу. Я не ведал, как ты ловка и опасна, как сверкают в битве твои глаза. Прежде они, может, и не знали такого выражения ― ведь, как потом открылось, именно в это лето, лето, когда ты сгинула из Зеленого мира, в вашем городе убили хранителя закона, а с ним десятки невинных. Тебе не дали сражаться: на Той Стороне ты была не Рыцарем, а Дочерью, таких не пускают на тропу войны. Взаперти ты ожесточилась и, едва вырвавшись, обратила ярость на меня. А ярость ― не лучший союзник опытного воина, зато вернейший враг молодого.

Ты забыла все, чему Меткий Выстрел тебя учил. Ты проиграла так же глупо, как когда-то Эйриш, но я не тронул тебя, после того как ты рухнула навзничь. Я стоял, придавив тебя ногой к земле, и глядел, как лихорадочно небо плещется в твоих расширенных глазах. Ты задыхалась, губы и нос были разбиты, окровавленные волосы облепили лицо, и, кажется, впервые ты плакала ― впрочем, то был Сезон Дождей, и дождь мог меня обмануть.

– Я тебя ненавижу!

Не крик, а хрип. Я рассмеялся, склоняясь ниже. И тогда меня ударили в спину: это Вайю Черная Орхидея пришел на помощь ученице. Он оказался слишком близко для выстрела и бил ножом, поэтому, едва сталь впилась выше лопаток, я развернулся и схватил его за горло. Он уже не был так юн, цветки в волосах распустились все. Я не ощутил их запаха: он меня не боялся, похвально, но глупо. Когда я поднял его над землей, он улыбнулся, и я знал: сейчас ты отползаешь в сторону, а может, уже ищешь в траве меч. Вокруг не прекращался бой. У вас не было шанса выбраться из-за стены сомкнувшихся Исполинов, вы как всегда попались в ловушку. Но я, взмыв вместе с хрипящим, теряющим сознание Метким Выстрелом, велел своим людям:

– Назад!

Я впервые отступил сам. Это могло бы воодушевить повстанцев, но, видя, кого я пленил, преследовать меня почти не решились: лишь молодой волк с монетой на шее метнулся наперерез. Я отшвырнул его порывом ветра и снова опустился ― ближе к тебе, уже окруженной сворой, так, чтобы ты видела: твой учитель пока дышит.

– Приходи договариваться, Жанна. Я буду ждать.

Исполины освободили путь. Я оставил тебя под дождем, непрерывным в эту часть местного года. Я чувствовал: ты смотришь вслед. И слышал твое «ненавижу» в своей голове.