Слёзы – слёзы радости! – показались на глазах мужчины.

– Алдар! – прошептала Кайя, ещё сильнее прижимаясь к любимому.

Он поцеловал её, сперва – несмело, будто не до конца ещё осознал, кого обнимает. Затем – сильнее, горячо, жарко, радуясь каждому мгновению. Девушка нечаянно прикусила ему губу – он обрадовался и этому, продолжая целовать.

Алдар был почти уверен, что попрощался с Кайей на Судебной площади навсегда. И теперь мысленно благодарил всех богов, в которых никогда особо не верил, что ошибся.

– Как ты здесь? – проговорил он, когда смог говорить.

– Неважно, – отмахнулась Кайя. – Главное, что здесь! С тобой!

– Попался! – раздалось с порога.

В подвал, оттолкнув Хадигу так, что она шлёпнулась на землю, ворвались пятеро стражников в кожаных доспехах с взведёнными самострелами. В другой руке каждый держал по зажжённому факелу, и в подвале наконец-то стало светло. Следом, торжествующе улыбаясь, зашла Рэйред.

– Так и знала, что тебе нельзя доверять, – бросила она Хадиге. – Следила за тобой неотрывно! Не подстрелите её ненароком, – попросила капитан стражников. – Хочу видеть эту тушу на шибенице, с полным ртом мух.

Хадига застонала. Кайя подумала, от страха, но оказалось, что от боли. Приглядевшись, девушка рассмотрела: служительница ратуши упала очень неудачно, сломав ногу, что при её весе было не особо удивительным.

Рэйред тоже это заметила и рассмеялась.

– Предателям нынче не везёт, – проговорила она. – Эту вытащить наверх, этих, – капитан кивнула на Алдара, Дагора и Кайю, – связать. Мне надо с ними поговорить… напоследок. Чем здесь так несёт?! – неожиданно воскликнула она, едва сдержав тошноту, и выбежала вон.

– Свяжете – и тоже тащите их в комнату, – послышался её голос с лестницы.

“Хочет выяснить, рассказал ли я кому, что она замешана в убийстве градоначальника, – понял советник. – Будет пытать”.

– Как думаешь, справимся? – тихо спросил гном у Алдара.

Он был без доспеха, тот остался наверху, потому что копать в железе вышло бы очень неудобно, – и теперь клял себя за такую оплошность.

“Если выберемся из этого дерьма – никогда снимать панцирь не буду! Даже в нужник…” – подумал он раздосадовано.

Отменная сталь, кованная в Румхире, выдержала бы выстрелы не то что пяти, а пятидесяти болтов из самострелов. Разве только кто-нибудь исхитрился бы попасть прямо в глаз, но Дагор сильно сомневался, что в городской страже есть такие мастера.

– Шансов мало, – честно ответил советник. – Мы безоружны.