Я бегу к нему, и слёзы жгут мои глаза, пока я склоняюсь над ним. Но стоит мне только потянуться к нему, как меня охватывает страх. Вдруг я снова причиню ему боль? Что, если он не сможет простить мне то, что я сделала? Что, если…

Он приподнимается — хотя вообще-то должен лежать неподвижно — и прижимается губами к моим.

Поцелуй выходит короткий, но один из самых потрясающих, что у нас были. Он ложится обратно.

— Прости, — говорит он. — Прости, я не… Я просто…

— Ты должен отдыхать. Хэли сказала…

— Ох, она много чего сказала, — шепчет он. — Я люблю тебя. Я всегда знал, что то была не ты, Бел. С первой же секунды, когда она появилась. Клянусь. Я знал, что это не ты.

Что-то внутри меня ломается, я всхлипываю, к горлу подкатывает тошнота, и я начинают рыдать, совсем не как королева. Кон просто обнимает меня и прижимает к себе. Лить слёзы на серьёзно раненого… что бы сказал на это врач?

— Петра? — говорит он через моё плечо. О предки, я забыла, что она здесь.

— Да, ваше величество?

— Можешь позвать сюда принца Лисендера и принца Арториуса?

Я пытаюсь снова взять себя в руки. Я уже столько раз позорилась перед Петрой… слишком много. Но я не могу выказать слабость на глазах у братьев. Они же будут припоминать мне это до конца жизни.

Собравшись с силами, я вытираю лицо и сажусь на стул рядом. Кон просто наблюдает за мной.

— Надо придумать план. Я хочу, чтобы эта штуковина оказалась как можно дальше от Антееса. Я не могу спать спокойно, пока она здесь.

Ему не стоит беспокоиться об этом. Он должен отдыхать и восстанавливать силы. Но он не сможет расслабиться, пока не вернёт себе контроль над ситуацией.

— Конечно. Как скажешь.

Он кривится.

— А ещё я попрошу медиков снова тебя обследовать. Я не узнаю свою жену.

Смеюсь, хотя мне совсем невесело. И затем целую его снова, потому что хочу этого больше всего на цвете. Этот поцелуй длится значительно дольше. И Кон просто отвечает. В его состоянии вряд ли он способен на большее.

— О предки, вы не знаете, что для этого есть спальни? — язвит Зендер. — Я как-то не горю желанием становится зрителем. А о малыше Арте вы подумали? Совратили ребёнка. Сбили с пути истинного, чтобы использовать в своих грязных целях. Снова.

Следом за ним в комнату заходит Арт. Лицо у него красное, как помидор. Мои щёки тоже горят, всё настроение пропало, я прожигаю взглядом брата.