— Птица? — вмешиваюсь, скрестив руки на груди, пытаясь перетянуть внимание с Кейлин на себя. — Ты реально думаешь, что какая-то птица может причинить ей столько боли, что твоя месть будет считаться свершённой?
Бриэлль поворачивает голову ко мне.
— Да, признаю, я тоже была удивлена. Но я заподозрила неладное, когда заметила, что эта птица постоянно нас преследует. И потом она, очевидно, предупредила вас о нашей засаде. Я решила попытаться заколдовать птицу, и когда у меня это получилось, я всё поняла.
Прищуриваюсь.
— Птичка-то — никакая не птичка.
Смеюсь.
— Да ведь это какая-то другая птица. Ты просто опозоришься на глазах у всех толпы, если убьёшь никому ненужную птицу посреди финального испытания и ничего этим не добьёшься. К чему эта бессмысленная жестокость?
Её улыбка становится шире.
— Возможно, ты прав, — она разворачивается к Кейлин, которая, как мне кажется, всё это время не дышала. — Но я лучше проверю.
Ворон вскрикивает, пытаясь вырваться из хватки Бриэлль, пока та сжимает шею птицы другой рукой.
— Стой! — кричит Кейлин. — Я сдаюсь. Клянусь, ты сможешь убить меня, я не буду сопротивляться.
Бриэлль улыбается до ушей, глаза сверкают алым.
— Вот видишь, Рев? — она притягивает птицу к груди и нежно гладит по головке. — Она даже не любит тебя. Она любит этого человека. Жалкое зрелище, согласись? А для меня идеальная месть.
— Что угодно, клянусь, — шепчет Кейлин.
— Я не собираюсь тебя убивать, Кейлин, — отвечает Бриэлль. Слёзы текут по щекам Кейлин, и у меня в груди всё сжимается. — Я хочу, чтобы ты жила с этим. Так же, как приходится мне.
И одним быстрым движением Бриэлль сворачивает шею вороны.
Кейлин вскрикивает и бросается вперёд, но уже поздно. Мы все понимаем, что уже слишком поздно.
Крик Кейлин настолько пронзительный, что толпа замолкает, наблюдая за её агонией. Чувствуя её боль. Неестественный звук, вырвавшийся из её горла, эхом разносится по арене. Тут до меня доходит, что это не её голос. А