Улыбка кривит его губы, он хватает меня, и всё переворачивается с ног на голову. Комната вращается, когда он перекручивает меня и сжимает запястья.

— Что ты сделал? — шепчу я.

Он не отвечает. Влажные волосы спадают ему на лицо. Он устал, едва держится. Я чувствую, что его сердце бьётся так же быстро, как и моё под его ладонью. Так не должно быть. — Хватит, Рената. Пожалуйста.

Пожалуйста? Гул в моей голове проходит, когда я слышу крик. Не мой. Не его. Мы здесь не одни.

— Ваше Высочество!

— Нет! — кричит Кастиан. Тяжесть с моего тела уходит, когда он поднимается на ноги, зажимая рану на плече. Рану, которая выглядит так, словно я её нанесла.

Я понимаю, что в дверях стоит Лео. Рядом с ним тот слуга, с которым он флиртовал. Рыжеволосый парень вопит, повторяя раз за разом «Ваше Высочество!».

Они замирают, когда видят нас, побитых и окровавленных на полу. Вокруг нас масло, стекло и тени. Лео хватает слугу за руку, но парень вырывается.

— На помощь! — орёт он, выбегая из комнаты прежде, чем Лео успевает его остановить. — Она убивает принца!

— Стой! — кричит Кастиан.

Но парень уже бежит по коридору с воплями: «Стража! Стража!».

Лео закрывает глаза и бьёт по дверному косяку. Трёт переносицу от бессилия.

— Какая же ты идиотка. Она же тебя предупреждала не…

Взгляд Кастиана меняется. Глаза сужаются, темнеют, он зол, как в тот день, когда я встретила его в лесу. Как будто два разных человека в одном теле.

— Рената Конвида, — произносит он моё имя, его голос как соль на мои раны. Так не похоже на просящие интонации всего пару минут назад. Он снимает ремень и связывает мои запястья. — Ты арестована по обвинению в государственной измене и покушении на жизнь принца Пуэрто-Леонеса.

***

Я не сопротивляюсь, пока принц Кастиан ведёт меня в подземелья. Здесь только факелы на стенах и голоса стражников где-то далеко внизу. Я вижу, как играют его желваки, оттого что он стиснул зубы, вена на его шее ярко выражена в свете пламени, играющем на его лице.

— Всё могло быть иначе, — говорит Кастиан в темноте.

— Только так всё и могло быть.

Он поворачивается ко мне, его лицо перекошено от гнева, искажено игрой теней и кровью.