Я немного ошалело кивнула, ощущая, что эти слова и сама эта идея словно бы что-то заново открывает внутри меня. Я никогда не думала об этом раньше. По крайней мере, не так. А сейчас вдруг осознала, что мне вполне этого хватает — быть красивой в его глазах и своих собственных. Этого было в самом деле более чем достаточно, и никакая объективная истина не могла соперничать с той радостью, что я испытывала сейчас, когда он смотрел на меня одну. Потому что лично для меня во всем этом огромном золоченом дворце тоже не было ни одного мужчины более привлекательного или желанного. Сколько бы там денег у них ни было и какой бы мифической властью они ни обладали.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно качнул головой Йон, и, снова взяв меня под руку, повел за собой. Обменяв принесенные с собой деньги на фишки, он какое-то время сосредоточенно изучал игральные столы, словно примериваясь, какой из них больше подходит для воплощения его плана, а потом направился к рулетке. Я послушно следовала за ним, теперь с большим интересом и уверенностью оглядываясь по сторонам. Некоторые из местных лиц казались мне знакомыми, словно я видела их по телевизору — в выпусках новостей или сводках светской хроники. Но ни одно не бросилось в глаза как особенно заслуживающее внимания. Я толком даже не знала, кого мне следует высматривать, а потому через некоторое время сосредоточилась на их руках, и довольно скоро мне улыбнулась удача — один из соперников Йона за игровым столом явно был членом банды, судя по его дорогому костюму, лощеной внешности и татуировке на тыльной стороне ладони. Хотя он был человеком, а потому не обладал выраженным запахом, я тем не менее подсознательно ощутила исходящую от него угрозу. Наверное, из-за его взгляда — он был холодным и цепким, внимательным взглядом того, кто привык на всем и на всех видеть бирку с ценником. Его черные волосы, залитые гелем, были гладко зачесаны назад, обнажая довольно глубокие залысины, а слегка крючковатый нос придавал ему сходство с хищной птицей. У него недоставало двух пальцев на правой руке — мизинца и безымянного, — и он, жадно затягиваясь, курил, пуская дым чуть ли не в лицо остальным гостям.

Рядом с ним, положив ладонь на спинку стула на котором он сидел, стояла омега. Как и большинство здесь — ухоженная, почти идеальная и источающая отрепетированный запах навязчивого соблазна. Но от остальных ее отличало, по меньшей мере, то, что она была здесь с человеком. Не знаю, как это выглядело с ее точки зрения, но вот он явно гордился собой. Мол, смотрите, бестии, у меня нет ни вашего запаха, ни ваших когтей, но я все равно урвал себе одну из самых потрясающих ваших самочек. А это значит, что со мной нужно считаться.