Я покосилась на Йона и убедилась, что тот тоже смотрит конкретно на этого типа. На мгновение я испугалась, что, невзирая на свое обещание, альфа махнет рукой на осторожность и все-таки возьмет быка за рога, но, кажется, тот все же решил не отступать от плана. Поставил несколько фишек на сукно, вливаясь в игру, но не привлекая к себе лишнего внимания.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — поставленным голосом объявил крупье, и шарик запрыгал по вращающейся рулетке, с каждым прыжком подпитывая или отсекая чьи-то надежды на выигрыш.

Подобные азартные игры никогда не вызывали у меня интереса. В том, что решал случай, было слишком много нервирующей непредсказуемости, которая совсем не стимулировала у меня желание поставить на нее свои кровно заработанные деньги. С другой стороны, наверное, если бы у меня их было настолько много, что я не знала, куда их потратить — тогда другое дело.

Ставка Йона не сыграла, но, кажется, он едва обратил на это внимание, наблюдая за мужчиной с красной лилией на руке. Равнодушно бросив на сукно еще несколько фишек, он придвинулся к нему немного ближе — так, чтобы иметь возможность слышать то, что тот говорил стоявшей рядом омеге. Едва ли в этих словах могли крыться какие-то важные сведения, но начинать, наверное, следовало с малого.

— Я могу отойти? — шепотом спросила я, наклонившись к его уху. — Мне нужно припудрить носик.

— Иди, — отстраненно кивнул он, слишком сосредоточенный, чтобы, кажется, вообще понять, кто и о чем с ним говорит. Впрочем, я не стала тратить время на то, чтобы удостовериться, что альфа меня понял. Вместо этого, отойдя немного, поинтересовалась у одной из работниц казино, где здесь у них дамские комнаты, и она направила меня в нужном направлении.

Как и следовало ожидать, туалеты здесь скорее походили на номер люкс в каком-нибудь дорогом отеле — деревянные панели на стенах, зеркала с подсветкой в несколько театральном стиле, украшенные позолотой краны и отливающие легким перламутром унитазы.

Здесь было накурено и очень сильно пахло омегами. И, прожив уже почти две недели в Доме Бархатных Слез, я отлично улавливала нюансы этого запаха — распаленного, выкрученного на максимум, исступленного и вымученного. Это не было желанием, рожденным естественным образом, скорее чем-то вызванным насильно. Альфы, умело владеющие своим запахом, могли практически в любой момент вызвать сильное эротическое влечение у омеги, с которой состояли в отношениях. Даже если еще минуту назад она не была настроена, даже если была обижена или зла на него, все это мгновенно оказывалось задвинуто на задний план и у нее между ног становилось горячо и влажно — именно так работала наша биология. Потому что священный долг омег был рожать детенышей, а значит они должны были быть готовы в любое время дня и ночи принять семя своего партнера. Но подобный секс по принуждению пах иначе — в нем было больше горьких, вязких ноток, привычная сладость омеги казалась забродившей и отдавала плесенью.