Дайк приходил от этого в восторг и какое-то благоговение, и когда мы доедали таким способом приготовленный ужин, всё рассматривал камень, который был мне нужен в качестве привязной точки.

― Как всё-таки ты это делаешь?!― как-то спросил он, когда мы уже почти четыре недели ехали по направлению к Кифу.

― До конца я и сама не очень-то понимаю. Просто беру камушек, хотя вместо него можно использовать что угодно, сосредотачиваюсь на нём и на себе, будто бы соединяя нас в единое целое, бросаю в воду и всё…

― Но как это сделать?! Соединить с собой?!

Я хмыкнула в ответ, протирая тряпкой вымытые деревянные миски:

― Не было у тебя такого внутреннего учителя,― и постучала пальцем по своему лбу.

― И что он?― Нянь вперился в меня взглядом.― Так и не объявился?

― Нет.

― И ты до сих пор так и не поняла, кто он и откуда взялся? Да и был ли, вообще?!

Внутри вдруг стало очень тесно, словно лёгкие сжались в малюсенькие, пористые шарики, вытолкнув из себя весь воздух, который с силой начал давить на рёбра и грудную клетку. Дрогнувшим голосом я спросила:

― Ты сомневаешься в моей вменяемости?

― Нет, не сомневаюсь…

Медленно-медленно я начала выдавливать из себя это внутреннее давление, пока не выдохнула полностью:

― Так в чём дело тогда?

― Я просто иногда очень боюсь, что если он вдруг вернётся, то заберёт тебя навсегда. Я гоню эти мысли, но они всё равно иногда посещают…

Когда Дайк произнёс эту фразу, я вздрогнула. Точь-в-точь, слово в слово он повторил слова, сказанные Максом, когда мы ночевали на одном из островков, догоняя «Чёрную Медузу».

― Не заберёт… Как он сможет меня забрать…― ответила я тихо, а в памяти всплыл текст Вечного свитка, который Ают так неудачно пытался продать в Тагри.

― Там, где выход, входа нет,

Лишь кружится звёздный свет…

Если хочешь ты войти (уйти),