Если бы Ашезир не владел выражением своего лица, то, наверное, открыл рот от изумления и вытаращил глаза. А так лишь приподнял брови и сказал:

– Какая приятная неожиданность. Оказывается, моя жена может быть соблазнительной, когда того желает.

На лице Данески отразилась растерянность, и это доставило Ашезиру удовольствие. Она огрызнулась:

– Думай, что хочешь! А я ухожу обратно на праздник.

– Ошибаешься. Ты никуда не пойдешь.

– Что? – она издала тревожный смешок. – Ты сам говорил, что в эту ночь всем свободным позволено там веселиться.

– Так и есть. Но не когда ты – добровольно, заметь! – вошла в покои принца. Пока я не позволю, тебя не выпустят.

– И ты не позволишь, да? Запрешь меня?!

Данеска уже не просто возмущалась – она злилась, ее пальцы подрагивали, и она то сжимала кулаки, то разжимала.

Вот паршивка! Но до чего же весело, оказывается, ее дразнить, и как легко!

– Да, запру. Я твой муж и не желаю, чтобы ты блудила с мужчинами.

Ну, и что ты на это скажешь?

Она ничего не сказала, только оскалилась и, скрючив пальцы, бросилась на него.

Почему он до сих пор думал, что нет никакого удовольствия брать женщин против воли? Если эта женщина – дурная жена, вихляющая бедрами на празднике, но никогда перед собственным мужем, то очень даже... в удовольствие. Пусть знает, потаскуха! Пусть кричит, и стонет, и даже плачет! А потом сидит безвылазно в своей комнате!

Ашезир не позволил ей дотянуться ногтями до лица – перехватил запястья, подсек ноги и, повалив ее на кровать, придавил своим телом.

– Ты никуда не уйдешь, ясно? – процедил он. – Никуда! Я иногда зову в свои покои женщин, которые приглянулись. На этот раз приглянулась ты!

Она билась под ним, пытаясь вырваться. Ее грудь упиралась в его, а бедра прижимались к паху и двигались так, будто она хотела, чтобы Ашезир взял ее как можно скорее. Глупая девчонка... Лежала бы спокойно, как мертвая, и он бы сам скоро остыл.

Вообще-то Данеска не имела права сопротивляться, но, о боги, как она это делала! Пусть бы противилась и дальше, это раззадоривало.

Он сорвал с нее платье, потом впился поцелуем в губы. Она укусила. До крови, сука!

Ладно, он обойдется без поцелуев, ведь есть еще нежная шея, по которой можно провести языком, и прелестные груди с темными сосками, которые так торчат, что невозможно не обхватить их губами...