– В людской.

– Ты оставил его в людской?

Все удивительнее и удивительнее.

– Понимаете, миледи, – замялся Генри. – Он выглядит… странно.

– Что значит, странно?

– Он слишком… цветной.

– Темнокожий?

– Нет, миледи, скорее, пестрый. И такой… Полагаю, вы сами все поймете, когда увидите.

Дворецкий снова неодобрительно поджал губы, а я стала догадываться, о ком идет речь.

– Генри, приведи этого молодого человека в гостиную. И будь с ним любезнее.

– Слушаюсь, миледи.

Дворецкий старался оставаться невозмутимым, но я видела, что он не изменил своего отношения к гостю. И когда спустя несколько минут Генри появился в гостиной в сопровождении невысокого щуплого юноши в ярко-оранжевом сюртуке и широких синих брюках, то выражение растерянности на лице дворецкого так никуда и не делось.

Но я смотрела не на Генри. Все мое внимание оказалось приковано к гостю. Темные, гладко зачесанные на косой пробор волосы, большие, опушенные длинными ресницами глаза, довольно крупный нос с горбинкой и капризный рот. Внешность незнакомца была такой же необычной, как и его одежда. А взгляд – умным и одновременно взволнованным.

– Светлого дня, леди Бенси, – довольно высоким голосом произнес гость. – Позвольте представиться, меня зовут Джулиан Мур. Госпожа Данси сказала, что вам нужен талантливый кутюрье. Так вот, считайте, что вы его нашли.

Юноша приосанился и попытался самоуверенно задрать подбородок, но в последний момент смутился и закусил губу.

– У вас есть рекомендательные письма?

Во взгляде кутюрье мелькнула тревога, и он обеими руками вцепился в большую картонную папку. Похоже, рекомендаций у Мура не было.

– Сколько вам лет?

Я смотрела в безусое лицо и не могла понять, почему оно кажется мне неправильным. То ли нос выступал слишком сильно, то ли линия подбородка выглядела чересчур мягкой, то ли пухлые губы не подходили к узкому лицу.

– Я могу показать вам свои эскизы, – торопливо произнес Мур, посмотрев с такой надеждой, что мне не оставалось ничего другого, как пригласить его сесть. И забрать потрепанную папку. А вот когда я ее открыла, то все посторонние мысли мгновенно испарились. Юноша оказался талантлив. То, что скрывалось за четкими летящими линиями его рисунков, было настоящей высокой модой. Я один за другим просматривала эскизы и все отчетливее понимала, что это то, что мне нужно.