— Я сегодня великодушен! Можешь принести извинения и поцеловать своего будущего супруга, — Эбрер выставил вперед ногу, явно намекая, что целовать надо мысок черного ботинка.

Пока он бахвалился, я успела немного отдышаться и еще приблизиться к вожделенному, спасительному проходу. Но Эбрер раскусил хитрость и в два широких шага настиг нас.

В надежде, что моя кровь пробудит родовую силу, я потянулась к каменной стене. Коснулась, оставляя отпечаток, однако защита хранилища и не думала срабатывать, словно полностью выдохлась в прошлый раз, обрушившись на Эверия.

— Бросай арривийского неудачника и беги! — Эбрер облизнул губы, и меня передернуло от омерзения. Пусть его черты не лишены привлекательности, душа Ворона давно почернела. Иначе и быть не могло у человека, который ради власти убил жену, и не испытывал по этому поводу ни капли раскаяния, не говоря уже об угрызениях совести.

Я оставляла вновь и вновь отпечатки на стене. Даже разок чудом дотянулась до прохода. Но ничего не происходило!

— Потешились, и будет, — ухмыльнулся Эбрер. Сделав шаг, он приблизился вплотную к ногам магвела. Черное лезвие опасно сверкнуло в его смуглой руке.

Я упала на грудь Эверия и закрыла собой, с горечью осознавая: последнюю наследницу рода убьют в родовом хранилище.

— Возомнила себя незаменимой? — хмыкнул Эбрер. По его тени, падавшей на светлые плиты зала, я увидела, как он поднял руку, чтобы нанести удар. — С тобой или без тебя, я в любом случае получаю приз: знания, артефакты, древние бесценные свитки. И даже без тебя смогу достичь небывалых высот!

Я крепче обняла Эверия, зажмурилась. Хорошо, что любимый магвел лежал без чувств и не слышал, как глумился Эбрер. И все же обидно умереть в родовом хранилище, в шаге от спасения!

По щеке скатились горькие слезы.

Как жаль, что у меня лишь крохотная капелька дара. Я бы исцелила любимого, и никто не посмел бы поднять руку ни на Эверия, ни на меня, имей я дар… Полный дар…

Представила, как бы защитила любимого… — и вслед раздался неимоверно мощный, пугающий, оглушающий грохот, от которого задрожал пол, затряслись стены, заложило уши.

Хранилище сотрясалось так, что я боялась, что оно рухнет. Но тишина пришла так же неожиданно, как и обрушился грохот.

В тишине, без единого звука или шороха, я по-прежнему опасалась пошевелиться. Но Эбрер больше не злорадствовал, а подо мной мерно вздымалась грудь Эверия, и его крепкое дыхание подтверждало: я не лишилась слуха, а магвел не лишился жизни.

Как ни странно, чувствовала я себя необыкновенно замечательно, даже превосходно! Перестали болеть горло, грудь. Даже ногу больше не саднило. И энергии во мне столько, что руки чесались что-нибудь сделать.