Она ни в малейшей степени не сбита с толку, даже когда Тайтон бросает на нее взгляд, после которого большинство людей в ужасе убежали бы прочь.

– А я здесь не для того, чтобы тебе докучать, – говорит она. – По крайней мере, сильно.

Я продолжаю идти. Остальные подстраиваются под мой шаг.

– А разве не это твоя основная функция?

– На случай, если ты не заметила, мне пришлось найти работу. – Эванжелина скорчила рожицу и указала на свою скучную форму. Ну, скучную – для нее. Вблизи я вижу, что она обработала стыки и швы своего костюма кусочками железа. Металл есть и в ее волосах – крошечные кусочки железа вплетены в ее косу, как шрапнели. – Отрекшись от престола и став гражданином этой страны, я поступила на военную службу. Я стала стражницей, а если конкретно, работаю в резиденции премьер-министра.

Мысль о том, что Эванжелина Самос будет стоять в дверях и сопровождать Красных сановников, вызывает у меня широкую ухмылку.

– Хочешь, чтобы я тебя пожалела?

– Пожалей себя, Бэрроу: я твой телохранитель.

У меня чуть не перехватывает дыхание. С губ Тайтона срывается усмешка.

– Что, прости? – бормочу я.

Она просто перебрасывает косу через плечо, жестом приглашая нас идти дальше.

– Я так хорошо спасаю твою жизнь, что с таким же успехом могу получать за это деньги.

Три часа спустя солнце начинает садиться, быстро угасая над западным горным хребтом. На моей коже остывают капли пота. Меня пробирает дрожь. Я вытираюсь полотенцем и иду обратно к дворцу премьер-министра. Эванжелина идет впереди. Время от времени она бросает на меня раздраженные взгляды – желая, чтобы я шла побыстрее. На спарринг электриконов ей плевать: она уже сражалась с одним из нас. Но, возможно, объединенные силы нас четверых ее шокировали. Рейф и Тайтон следуют за мной более медленным шагом, переговариваясь друг с другом. Их голоса эхом разносятся по склону горы, отдаляясь от площадки для спарринга электриконов на склоне. Элла держится поближе ко мне. Она улыбается, сжимая в руках полотенце. Над головой вращается и кружится электрическая буря. С каждой секундой она становится все слабее. Скоро это будет просто шепот, тень на фоне бледно-розового неба.

– Когда вы переезжаете из поместья? – спрашивает Элла. Ее голубые волосы сверкают в лучах заходящего солнца. Она недавно покрасила волосы. Я – давненько. Фиолетовые кончики моих волос стали тусклыми, в них виднеется проседь.

– После гала-концерта, – отвечаю я. В моем голосе слышится волнение – и я действительно волнуюсь. – Здорово будет наконец переехать в собственный уголок.