– Ты знаешь, что думаю я, – наконец ответила она. – Всегда думала.

Он поцеловал костяшки ее пальцев.

– Надеюсь, ты вспомнишь, что только что сказала, когда будешь сидеть на пятидесятой встрече по поводу закона о налогах вместе со мной.

Кхепри застонала и уперлась лбом ему в плечо.

– Кстати, где твои братья? – спросил Хассан.

– Они с Зарин, – ответила Кхепри. – Помогают с освещением.

– Это меня и беспокоит.

За их спинами открылись двери.

– Хассан! – воскликнула его мать. – Все ждут тебя в тронном зале.

Она задержалась на пороге, не отводя нежного взгляда от Хассана.

– Что такое? – спросил он.

Она сделала шаг к нему и провела руками по его плечам:

– Твой отец так гордился бы тобой.

Хассан слабо улыбнулся ей и ступил вперед, чтобы обнять ее. Предвкушение и волнение сжимали его нутро. Он надеялся, что она права, что его отец гордился бы тем, кем стал Хассан и что он собирался сделать.

* * *

Зарин действительно постаралась с освещением, не мог не признать Хассан. Золотистый свет мерцал под водой, окружавшей помост в форме пирамиды. Солнечный свет струился через открытый потолок, освещая трон на ее верхушке. Даже нарисованный на стене сзади сокол, казалось, горит.

Кхепри осталась на краю бассейна, Хассан и его мать поднялись по ступеням на вершину пирамиды, а следом за ними – хранитель короны. Согласно традиции, чтобы нести позолоченный ларец с короной Херата, избирали обычного человека, не дворянина. Ради это священного долга Хассан выбрал знакомое лицо – Азизи, мальчика-беженца, с которым Хассан встретился на агоре Паллас Атоса столько месяцев назад. Он вместе с остальными беженцами вернулся в Назиру предыдущей ночью.

Хассан улыбнулся мальчику, его сердце разрывалось от радости, что ему удалось сдержать обещание, данное ему. Что он сделает Назиру безопасным местом для возвращения. Азизи не улыбнулся в ответ, стараясь изо всех сил выглядеть серьезным и торжественным, пока с благоговением нес корону к вершине пирамиды.

Хассан оглядел толпу в тронном зале, которая стояла и в открытых дверях, и на ступеньках в центральном дворе. Возможно, она тянулась через разрушенные дворцовые ворота и выходила на дорогу Озмандит.

Но тут в первых рядах он заметил друзей: Антона, Джуда, Эфиру, Илью и Зарин. Отсутствие Гектора все еще казалось свежей раной в груди, но лица остальных служили бальзамом. Даже Эфира выглядела счастливой и улыбалась впервые за много дней.