Когда звуки громыхающей на кочках телеги смолкли, дети стали звать остатки куриной гвардии. Робко вытягивая шеи на их призыв из кустов показались три уцелевшие курицы. В погребе и амбаре значительно прибавилось пустого места, да вот незадача - ставить туда было нечего.

Но беда как известно, одна не ходит. Любит она нападать коллективно, организованно. Жених Танюши, то каждый день приходил, а то уже как месяц носа не показывал. Она его ждала, прихорашивалась каждый вечер. В толстую косу цвета лунного золота вплетала голубую или алую ленту. Пальчиком приглаживала соболиные брови, подводила сажей из печи, огромные словно два голубых блюдца глаза, покусывала белыми зубками, пухлые губки. Поправляла складки на новой нарядной юбке и замерев садилась возле окошка, грозно прикрикнув на шумевших детей.

В тот вечер жених Яков, пришел поздно. Танюшка радостно выпорхнула ему навстречу. Ее долго не было, дети уж и спать легли, но Матвейка не ложился, чутко прислушивался, не вернулась ли со свидания сестрица. Вот тихонько скрипнула дверь, Танюшка шаркающей походкой прошла в чулан. Матвей поразился как она выглядела. Густая коса растрепанная, голубая лента развязалась и тихо сползла зацепившись за лавку. Кофточка, которую Танюшка всегда заботливо вешала в шкаф, была разорванная на груди, из под висевших лохмотьями синих лоскутов выглядывала бело-розовая, пышная грудь. Мятая юбка кривым шлейфом волоклась следом подметая недавно вымытый пол.

Матвей похолодел, он был деревенским подростком и быстро понял, что может означать такой неприглядный вид его сестрицы.

- Таюшка! Ты, что это себе позволяешь! Если у тебя свадьба скоро будет, так значит и себя блюсти не надо? - он решительным шагом направился в чулан.

Сестра стояла, замерев посреди маленькой комнатки, где по стенам на вбитых гвоздях висели веревки, старая одежда, и всякий скарб нужный в хозяйстве.

- Свадьбы не будет... Яшенька на дочке лавочника, косоглазой Стешке женится... - прошелестела безжизненным, тихим голоском Танюшка. - А меня видишь как на прощание, против моей воли приголубил? - она резко повернулась к брату и Матвей отшатнулся от ее безумного взгляда.

Он решил отступить, пусть Танюшка поплачет, а завтра поутру они с ней решат как дальше жить. Мальчишка прошел в горницу и сел за стол стоящий посредине комнаты и накрытый белой скатертью, на которой цвели жарким цветом маки, вышитые трудолюбивыми, родными руками матери. При воспоминании о родителях, непрошенные, горькие слезы закапали из его синих глаз на красно-черный узор.