Ладонь прокусила до крови. Осознание того, что внутри меня уже развивалась крохотная жизнь и я её обрекала на скорую смерть, смело всё. Я зарыдала в голос, умываясь горючими слезами.

Даже когда меня вели в зал заседания суда, я не могла собраться с мыслями. Меня жгло чувство вины перед нерождённым ребёнком от любимого мужчины. Вроде женщина, а про средства предохранения забыла, как неопытный подросток.

Перед судом я предстала в грязном оборванном платье, заляпанном кровью сестры и Семьдесят Четвёртой. Лицо тоже, уверена, было в разводах после долгих рыданий. Но меня не волновал внешний вид. Я внимательно, со злой усмешкой осмотрела трибуну, за которой сидели все правители Союза центральных стран: Скаршия, Драгхвар, Восточная Империя, Миражин, представитель драконидов и цэ-Сарь вурдов.

– А почему меня судите вы? – нагло поинтересовалась я. – Ведь правителя могут судить лишь правители. Как никак я королева-регент Гинерского архипелага. Требую суда правителей.

Камень правды, лежавший перед королевой Скаршией, не изменил цвета. Я очень надеялась, что Дайронд сдержит слово и коронует моего сына. Правда, Резигард выдвинул одно условие: если меня раскроют, то он дождётся суда правителей и только тогда возведёт на трон Элрико. Он объяснил своё требование тем, что собрать всех правителей трудно. Судебный процесс затянется, и тогда он, Джан и мой сын смогут найти выход, как освободить меня, или хотя бы смягчить приговор.

Только сейчас меня больше беспокоила не моя свобода, а жизнь моего ребёнка. Второго ребёнка.

Король Миражина, видимо, использовал свою силу мыслителя, чтобы остальные могли общаться мысленно. Я видела по выражениям лиц других, что мои слова произвели должное впечатление. За простой «госпожой Гинер» скрывалась королева Гинер. Совещание длилось недолго. И его итогом стало всеобщее собрание всех парвителей Единого мира.

Надеюсь, до архипелага дойдут эти новости раньше, чем меня успеют казнить.

Уже в темнице я позволила себе погладить свой животик, в котором рос малыш, плод моей любви. Чтобы ни говорил Атар, но я его тоже люблю. Именно поэтому я буду бороться, сражаться за нашего с ним ребёнка. Пока я живу, живёт и наш малыш.

Озвучив свой настоящий статус, я получила и другие условия содержания в тюрьме. Меня перевели в другую камеру большего размера. В ней были удобная кровать, ширма, за которой скрывался «трон» и умывальник, и окно под потолком. Зарешёченное, но и на этом спасибо. Еду приносили на чистом подносе. Три блюда и два напитка. Я съедала всё. Теперь я в ответе была не только за себя, но и за новую жизнь.