Я ворвалась в кабинет в тот самый момент, когда Хэйдагарда что-то объясняла судентам, кропотливо записывавшим за ней. Моё появление не осталось незамеченным. Студенты поповскакивали со своих мест, послышались шокированные возгласы. Кто-то слишком впечатлительный упал в обморок.
Но меня не волновали невольные зрители. Я смотрела в упор на Семьдесят Четвёртую, которая улыбалась крайне довольно. Тело сестры упало к моим ногам. Ещё одна волна вскриков прошлась по аудитории.
– Я выиграла, – проговорила вурда. – Ты стала венцом моего творения, ты настоящее чудовище, которое создала я.
– Выигрывает тот, кто выживает, – не согласилась я с ней.
Она понимала, за чем я пришла. Её колени подрагивали, улыбка медленно сползала с её лица.
– Тебя казнять за это, – выплюнула Хэйдагарда.
– За то ты больше не будешь создавать чудовищ, – и прекращая разговор, щупом пробила ей грудь, чтобы достать ещё бьющее сердце.
В кабинете поднялся визг. Визжали и девушки, и юноши.
За спиной открылась дверь, и повернулась лицом к вошедшим чёрным магам, которых возглавлял Рэйнер Нолан-Скаршия.
– Вот теперь у вас есть улики, – я поднесла бьющееся сердце ко рту и проглотила его, как в старом мире делали вурды, пожиравшие сердца своих врагов.
***
4-9
Я не сопротивлялась аресту. Я знала, на что иду. Меня уводили с улыбкой на губах: Семьдесят Четвёртая никогда больше никому не причинит боли своими ужасными опытами над людьми.
Меня посадили в крохотную камеру, в которой находилась соломенная подстилка, занимавшая практически весь пол. Ведро для естественных нужд стояло в углу у входа, с пола до потолка, закрытого решёткой в мелкую клетку. Окон не было. Даже вентиляции. И ни единого источника света. Последнее меня абсолютно не волновало.