— Ты в любом случае за Мирона не отвечаешь. И уж точно не тебе за него извиняться, — поспешила успокоить огневичку. И, раз уж мы заговорили о шрамированном, заодно решила осторожно прощупать почву: — Не подумай, что я осуждаю, но странные у вас какие-то отношения. У меня иногда создается впечатление, что он контролирует каждый твой шаг.

Стакан с горячим отваром звякнул о камень, выдавая реакцию Агнесс с головой.

— Да нет у нас никаких отношений, — пробубнила она как-то невнятно, устремляя взгляд на темнеющее небо.

— Я тебя умоляю, — с усмешкой произнесла Элена, заворачиваясь в плед. — У нас в крепости слепых нет, а вы как птички-неразлучники, — целительница, удерживая руками горячий стакан и булку между зубов, осторожно села на стул, подогнув ноги под себя каким-то ужасно неудобным с виду способом. — Брось, я уже не твой командир, докладывать никому не собираюсь. Да и Иветта тоже. Так ведь?

С готовностью кивнула. Еще не хватало, чтобы девочки думали, что мы друг друга можем кому-то сдавать. Ну да, отношения среди состава запрещены. Но когда проводишь вместе столько времени, живешь вместе, каждый день бок о бок рискуешь жизнью… В общем, всякое может случиться. И что, это повод тут же с доносами бегать? В конце концов, я сама не идеальна. Вон утром едва с командиром отряда не поцеловалась!

— Ты точно что-то недоговариваешь, — подтолкнула Элена огневичку к продолжению беседы.

Агнесс все еще выглядела зажатой, словно не в своей тарелке оказалась, обычно она куда смелее.

— Нет между нами ничего. И вообще, мы с ним с детства знакомы, так что никаких шуры-муры и быть не может.

— Почему я об этом не в курсе? — Элена нахмурилась и, сама того не замечая, перешла на командирский тон.

Агнесс подобрала под себя ноги, скрыв их под пледом, и, обвив руками колени, заговорила:

— Давняя история, к службе никакого отношения не имеет. Когда я была маленькой, на мою семью напали. Какие-то отморозки ворвались в дом, убили родителей и старшего брата. Я плохо помню тот день… Только знаю, что Мирон с его отцом нашли меня. Вроде как я шаталась по улицам в ночном платье, вся в крови. Они тогда отвели меня к теневикам, а те решили обвинить в убийстве самого Мирона! — выплюнула она со злостью. — Но после встречи с менталистом его отпустили.

От воспоминаний огневички мне стало неуютно. В горле пересохло, я не могла выдавить из себя не то что слова — звука. Бедная Агнесс… Пережить такое… Неудивительно, что Мирон оберегает её. Возможно, раз их разлучили в детстве, сейчас чувство защитника взыграло с новой силой, и поэтому он такой неадекватный? Чувствует угрозу не столько для себя, сколько для Агнесс?