Ей нравилось быть предметом чьего-то восхищения.

К черту… ей нравилось быть его, Дэниэла, женщиной.

Но что будет, когда он уедет? Он оставит после себя огромную дыру в ее душе.

Если, конечно, она доживет до этого.

Когда Дэниэл съехал на первом повороте направо, как она и объяснила, Лидия попыталась оборвать эти мысли. Вообще перестать думать.

Сосредотачиваясь на волке, она скользнула рукой по серо-белой шерстке. Потоки ветра тревожили более длинные ворсинки на теле и его хвост, и она мысленно поблагодарила Рика… а потом помолилась в традиции ее бабушки.

За волка.

И за Дэниэла.

***

Дэниэл хорошо ориентировался на местности. Сделав три правых поворота, он увез их максимально далеко вглубь заповедника, так что зеленой ограды гостиницы не было видно, и после этого сбавил скорость, позволяя вездеходу медленно остановиться.

Под мерное урчание двигателя, он спросил:

— Здесь пойдет?

— Идеально, — ответила Лидия.

Дэниэл заглушил двигатель и оставил ключи в замке зажигания. Спешившись, он обошел вездеход и встал сбоку от багажника. Лидия гладила волка, скользя рукой вдоль его шерсти, снова и снова.

Она не хотела прощаться.

Наблюдая за ней, Дэниэл знал, каково это… И, может, поэтому он не мог отвести от нее взгляд. Он не понимал, что его так зацепило в этой женщине. Ее волосы? Глаза? Ощущение ее тела, вкус ее губ?

Что именно?

Какая-то магия, не иначе. Но этой магии недостаточно, чтобы он остался здесь, и на самом деле, от этого его отъезд становился необходимым и обязательным.