— Мне не обязательно понимать что-то. Я просто знаю, что люблю тебя. Такой, какая ты есть.
Когда он повторил эти слова, она заплакала еще сильнее. А потом опустила голову, прижимаясь лбом к их переплетенным рукам.
— Я тоже люблю тебя, Дэниэл.
В последовавшей тишине, которая прерывалась размеренным пиканьем оборудования, воздух был мирным и теплым… и не благодаря морфию в его крови. Он просто был рад смотреть на Лидию… потому что с каждым ее вдохом, с каждой эмоцией на ее лице и движением ее тела… он убеждался в том, что она жива.
И — срань Господня — он тоже.
— Ты спасла мне жизнь. — Дэниэл улыбнулся. —
— Да. Мой дедушка.
Он сделал глубокий вдох, испытывая прилив сил откуда-то изнутри.
— Лидия, я работаю на правительство. На тайное агентство, которое защищает набор и чистоту генов хомо сапиенс. Оно было учреждено после экспериментов, которые имели место в семидесятых или восьмидесятых. Я приехал сюда, чтобы прекратить то… ну, что делала Си Пи Фален. Иронично, где я в итоге оказался, да? И да, мне известно все об этой лаборатории и ее клинике.
Он слегка закашлялся, и когда Лидия побледнела, он провел рукой по воздуху.
— Не волнуйся. Меня не впервые оперируют. Я переживу… хотя, по всей видимости, я в большом долгу у этой женщины с белыми волосами.
— Значит, ты — правительственный агент?
— Иствинд был прав. Дэниэл Джозеф не мое настоящее имя, но я живу с ним уже очень долго. Сейчас это мое имя. И я знал, что значила твоя фамилия… хотя считал это просто забавным совпадением. — Он сделал глубокий вдох и попытался не дать кашлю завладеть им. — Когда-нибудь ты мне расскажешь? Всю историю?
Она не сразу ответила.
— Да. Однажды я все расскажу.
— Мне нравится, как это звучит. — Когда она снова на него посмотрела, Дэниэл улыбнулся. — «Однажды» означает, что у нас есть будущее.
К ее глазам снова подступили слезы, забивая тем самым кол в его сердце.
— Что? Что не так?
Увидев ее слезы, он понял, что даже морфий не заглушит ту боль, что вспыхнула в его груди. Он не хотел, чтобы Лидия расстраивалась.