Ангербода не видела её плачущей с того дня, как великанша узнала о смерти отца. Она наклонилась вперёд, положила голову подруги к себе на колени и стала гладить её по волосам.

– Мне нужно больше времени, – прошептала Охотница. – Мне просто нужно больше времени…

– И мне тоже. – Колдунья скользнула обратно под одеяло и обняла её, чувствуя, как слёзы капают на шрам на её груди, когда та всхлипывала. Вскоре Ангербода уже и сама плакала.

– Но мы хоть немного смогли побыть вместе, – пробормотала она, уткнувшись в макушку Скади. – Это было самое счастливое время в моей жизни, и мне жаль, что оно подходит к концу. Нет никого, с кем я хотела бы провести эту зиму, кроме тебя.

Ётунша несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и крепче обняла ведьму. Когда она достаточно пришла в себя, чтобы говорить, то предложила:

– Нужно осуществить это поскорее. Сегодня вечером, если сможешь. И покончить с этим. Три года почти истекли – ты ведь не хочешь, чтобы кто-то другой добрался до него первым.

Ангербода поняла, что этими словами Скади принимает её решение.

– Куда они его увезли?

Тот ночью, после того как подруга крепко уснула, Ангербода ускользнула в сейд, не покидая безопасных объятий своей возлюбленной.

Если бы она не знала точно, куда идти, то не нашла бы пещеру; она была почти незаметна на фоне скалы, и только маленький выступ у входа и предательски узкая тропинка, ведущая к ней, выдавали её присутствие. Ведьма прошла по этой тропинке, вьющейся меж камней, поднялась на утёс и тихо вошла, и её распущенные волосы и ночная рубашка беззвучно развевались вокруг неё. Вниз, вниз… она шла в темноту, не чувствуя ни холода, ни сырости, несмотря на босые ноги, но зная, что обитатели пещеры должны чувствовать и то и другое, и ей было жаль их.

Однако Ангербода знала, что делать. Сначала она заключит сделку с Локи, и, если он согласится отправиться к Хель по её просьбе, она освободит его. Если же откажется, она будет искать другой способ достучаться до дочери и оставит его гнить здесь до тех пор, пока… ну, в любом случае ему суждено было освободиться, и Скади была права: с таким же успехом это могла сделать бывшая жена в обмен на то, что ей было нужно.

Но когда она добралась до самой пещеры, ожидавшая её сцена была намного хуже, чем то, что она видела в своих видениях, – к такому женщина просто оказалась не готова.

В тусклом свете горстки полупустых масляных жаровен, разбросанных внутри, она увидела Локи, без сознания, повисшего на цепях в центре, болезненно худого, настолько, что рёбра выпирали с каждым вздохом. Его колени были стёрты в кровь от долгого стояния на каменном полу, руки связаны железными оковами, прикреплёнными к стенам пещеры. Такие же оковы обвивали его плечи и грудь и тянулись к полу. На нём были только грязные штаны, оборванные на середине бёдер, грудь с трудом поднималась и опускалась.