Женщина глубоко вздохнула, направила все имеющиеся силы в заклинание и шагнула в очаг.
Пламя лизало подол её сорочки, безобидное, как спокойные волны на берегу. Кожа осталась невредимой, хотя стоять на тлеющих углях босиком оказалось неудобно. И всё это время тёмная бездна взывала к ней – было так заманчиво дотянуться до неё и погрузиться в её пустоту. Но колдунья упрямо проигнорировала это желание и сосредоточилась на поддержании барьера вокруг себя.
Она не знала, сколько времени простояла так, прежде чем открыла глаза и в дверях увидела Скади, смотрящую на неё с величайшим благоговением.
Ангербода ахнула от удивления и боком вывалилась из очага, но не успела упасть на пол, так как в следующую секунду её подхватили руки Охотницы. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем великанша поставила её на ноги и смущённо отошла.
На мгновение воцарилась тишина.
– Я не слышала, как открылась дверь, – произнесла Ангербода, неловко стряхивая пепел с подола платья.
– Я стучала. Прости, что меня так долго не было. Мне нужно было проветрить голову, – сказала Скади, садясь на скамью и глядя в огонь. – Я боялась, что, если вернусь сюда слишком рано, нашей дружбе придёт конец.
– Я понимаю. – Ведьма расположилась на кровати и посмотрела на гостью.
– То, что ты сейчас сделала, просто невероятно! Это то самое… то, над чем ты работала всё это время? Твоё заклинание, чтобы спасти Хель?
– Да. – Ангербода передёрнула плечами. – Я… рада, что ты вернулась. И хотела бы сказать, что была неправа. В том, что наговорила тебе в тот раз. Мне очень жаль.
Голова Скади резко повернулась к ней, брови высоко поднялись над светло-голубыми глазами. Она, казалось, на мгновение растерялась, прежде чем вздохнуть и пересесть на кровать рядом с подругой.
– По крайней мере, ты умеешь признавать ошибки. Хотя, знаешь, иногда я жалею, что встретила тебя. Порой ты меня жутко раздражаешь.
Ангербода ничего не могла на это возразить. Между ними снова воцарилось молчание, но на этот раз оно было менее напряжённым.
– Я должна тебе кое в чём признаться, – наконец произнесла Охотница, и когда ведьма повернулась, чтобы вопросительно взглянуть на собеседницу, то увидела, что выражение лица у той было решительным. – Это я поместила змею над головой твоего мужа после того, как его заковали.
Ангербода даже не успела поправить слово «муж», прежде чем картины мучений Локи снова всплыли в сознании и её глаза расширились. Ей не было ведомо, кто повесил змею, – только то, что она была там.