— Ты можешь передумать после того, что я тебе расскажу, — прозвучало как-то не очень вдохновляюще, скорее мягким предупреждением.

— Это вряд ли, — и даже головой для убедительности покачала. — Подпись, — кивнула на планшет.

Начальник что-то пробормотал себе в бороду, но заветные цифры ключа все-таки ввел, и я выдохнула с облегчением, радуясь тому, что генеральный у меня понимающий и вообще крутой.

— Подписал, — поморщился он. — Довольна? — и, дождавшись моего кивка, продолжил. — Хорошо. Тогда слушай и обещай, что не прибьешь старого дурака за то, что пошел на поводу у молодого.

Улыбку после слов Борисыча пришлось прятать в уголках губ.

Вот только уже спустя пятнадцать минут улыбаться мне расхотелось совершенно, я вообще не понимала, чего мне хочется: то ли и правда убить обоих, то ли просто забыть, как дурной сон.

И даже, когда Борисыч закончил рассказывать, я все еще не могла определиться, ощущение было такое, как будто меня огрели мешком по голове, причем не один раз и даже не два.

И я посмотрела на планшет, а потом за окно, растерла привычно запястья, думая, пытаясь прислушаться к себе и к собственным желаниям впервые за долгое время.

— Слава? — не выдержал тишины начальник. — Скажи что-нибудь?

— Спасибо, что подписали заявление, — начала медленно. — Спасибо, что рассказали.

Ну а что я еще могла ему ответить? Что, по сути, меняет его рассказ? Я действительно устала, я действительно хочу свалить в закат, и мне действительно нужен перерыв. И Игорь все еще виноват, по-другому, но виноват. Потому что решил за меня, потому что ничего не сказал, потому что с чего-то вдруг посчитал, что знает лучше меня.

— Не хочешь изменить решение? — спросил босс, не настаивая, скорее, предлагая альтернативу.

— Два года назад я летала в командировку с Ромкой, на выставку в Германию, — улыбнулась я немного грустно. — В один из вечеров мы разговорились с коллегами из Англии. Классные ребята, кстати, но речь сейчас не об этом, — я снова уставилась за окно, на пушистый снег, который по-прежнему бесил. — Они рассказали классный кейс: за год до выставки их кампания купила какой-то стартап, и среди его разработок была программа для секретарей. Тяжелая, криповая совершенно, жутко неудобная, — я усмехнулась. — Как они считали. И они начали ее дорабатывать, докручивать, делать понятной. Обновили в итоге полностью, даже интерфейс переделали, а старую версию грохнули под ноль. И знаете что?

— Что? — свел брови к переносице начальник, но, судя по взгляду, давно понял, к чему я веду.

— Не полетела, — развела я руками в стороны и поднялась на ноги. — Вообще не полетела, ее просто перестали покупать, потому что пусть она и стала простой и интерфейс был приятным, но обычные действия, которые раньше у секретарей занимали пятнадцать минут, теперь начали отнимать все сорок. Вот так одна группа людей навязала свою волю другой, и в результате потеряла несколько миллионов и примерно столько же пользователей.