— Я не бегу и ты не бежишь, рассказывай поспокойней, малыш, — усмехнулся я.

Терсан уже отдышался и начал выкладывать то, что я знал и чего еще не знал.

Наших в оцеплении на пустоши не осталось. По деньгам их обидели — оказалось, они были должны убивать лепесточников и показывать их тела. Поэтому вчера во всех кварталах наши ребята ворчали на Ухо и других капитанов, втянувших их в дурную игру без оплаты. Кто постарше говорил: «На лепесточников охотиться — не к добру, радуйтесь, что пустым карманом отделались».

Под вечер стало известно, что люди Уха напали на меня в салоне Испытания добродетели, но я убил напавших и ушел. Братство разделилось: одни обвинили меня, что я поссорился с властью и этим навлек беду на всех, поэтому меня надо изгнать не только из маршалов, но и из Братства. Другие, наоборот, утверждали, что надо выбрать опять. Вспоминают, что Ухо тоже участвовал в выборах и, хотя проиграл, теперь должен стать временным маршалом. Самого Уха не видно — он засел в своем квартале и чуть ли не открыто обещал тысячу золотых за мою голову.

— Всего-то, — усмехнулся я, покачав своей драгоценной головой. — А он, когда обещал, говорил «кроме»? Например, «кроме стриженой головы»?

Терсан секунду недоуменно смотрел на меня, потом тихо расхохотался.

— Нет, — подавив смех, ответил он, — не говорил, но ему и без «кроме» не верят. Зато все видят, как Ухо боится. Уже посылали гонцов, звали в башню, но он не хочет идти, говорит, что приболел.

Я понимающе усмехнулся. Вот чего особо не хочет сейчас Ухо, так это оказаться в одном зале со мной на глазах Братства. Неважно, кто кого будет обвинять, зато понятно, чем закончится наш очный спор: «вынь клинок, если ты не крыса». Останусь я маршалом или нет, но через минуту Ухо будет нашинкован на двадцать крысиных ошметков.

Вот только мне не нужна его мертвая туша. Или нужна, но потом. Сейчас — Алина. А эта тварь — единственный мостик.

— Брат маршал, — несмело продолжил Терсан, — вам лучше сходить в башню и все объяснить. Причем всем, а не капитанам. Ребята попроще говорят: хоть он и чудак, лучшего нам не найти.

— В башне появлюсь. Если буду жив, — уточнил я. — А пока мне надо поговорить с Ухом. Убивать его не стану, если сам на меня не кинется. Терсан, ты признаешь меня маршалом?

Повисла тишина, как и положено в ночь, перевалившую на вторую половину. Мне стало жаль мальчишку, который оказался перед нелегким выбором. Впрочем, мне самому легко, что ли?

— Да, брат мар, — наконец тихо сказал Терсан, — я с тобой. Если ты не собираешься нанести вред Братству.