– Но это же поразительно! – воскликнула я, не в силах сдержаться. – Это меняет все, что мы когда-либо знали!

У меня застучало в висках, в горле пересохло.

– Как же так?! Ведь получается, что никаких демонов нет! А все ужасное, что в Шейсаре рассказывают про пауков, – это изначально ложь!

Хельсарх чуть склонил голову набок, и несколько десятков его глаз снова ярко блеснули.

– Ты только сейчас это поняла?

– Нет, но…

– Демоны есть, Эвиссаэш, – перебил меня паук тогда, – но это совсем иной разговор. А мы дети одного мира. Поэтому не существует двух языков, паучьего и змеиного. Есть один – древний язык хелий – «эллаэш». Наш-ш-ш…

В этот момент его голос стал как никогда похож на змеиный. Разве что закончилось шипение привычным прищелкиванием.

– Но как же, – выдохнула я удивленно. – Ведь голоса пауков так отличаются от змеиных. И змей я никогда не слышала. Да и пауки не понимают, если говорить с ними на мирайском. Иначе Джерхан только так общался бы здесь!

– Наши дети не могут говорить как змеи, – продолжал хельсарх. – И как люди – не могут тоже. Они говорят мысленно, и лишь тот, кто может услышать мысли, способен услышать и их. Поэтому изменился древний язык, разделившись на множество наречий. Но сердце у него одно, как сердце у Огня – Солнце.

Я была так ошеломлена, что не знала, что сказать.

Вернуло меня к действительности лишь одно – необходимость вылезать из кокона, пока не кончился воздух.

– Ладно, это, конечно, все великолепно, и я действительно очень рада, что ты мне это рассказал. Но как мы будем выбираться? Вряд ли паутина, если я поговорю с ней на древнем языке эллаэш, сразу же растает. Да и не знаю я древнего наречия, и на паучьем-то едва говорю.

– Нет, вестимо, не растает паутина от твоих слов, – усмехаясь, прощелкал хельсарх. – А вот от ладоней твоих колдовских – растает.

– От ладоней? – удивилась я, взглянув на них будто в первый раз. – Не припомню, чтобы они были колдовскими.

– Сомнение – дорога во тьму, Эвиссаэш. Приложи руки к паутине и пожелай.

Я хмыкнула, послушавшись, но ничуть не веря в то, что поможет. Разве что надеясь немного.

В конце концов, если бы я умела растапливать паутину, то это уже давно произошло бы. Еще в тот момент, когда, очнувшись, я пыталась ее разорвать.

– Помни правило главное, Айяала, – сказал вдруг Хортанаирис, впервые назвав меня этим титулом. Я даже вздрогнула от неожиданности. – Как человек не примет в сердце свое чужака, так и паутина не подчинится чужачке. Как не коснешься ты устами своими врага, так и паучья магия не заструится в тебе до тех пор, пока не поймешь ты, что она – твое сердце…