Щенсна подкралась ближе к своей госпоже, заглянула в лицо.

– Драгоценная моя, не слушай эту старую каргу, она тебе уши заговаривает. Не стоит принимать помощь от колдунов и чародеев, сколько раз я тебе повторяла, не доведёт это до добра. Прохвост это Милош чуть до смерти тебя не довёл, мужа твоего в темницу из-за него бросили, тебя, Лебёдушку мою белую, из-за него со свету сжить пытаются.

– Тише, Щенсна, – попросила Венцеслава, вскинула руку вверх, точно бешеную собаку пыталась успокоить. – Дай мне выслушать гостью. Что ты хочешь мне предложить?

Щенсна скорчила недовольное лицо и уставилась с презрением на ведьму. Ежи попятился назад, к стене, чувствуя себя лишним.

Повыше натянув скатерть и скрывая дряблую шею, Здислава прикрыла за собой дверь.

– Я дам тебе исбавление от всех твоих бед – от этого дитя, – старуха подняла толстый палец и ткнула им в выпирающий из-под голубых одеяний живот Венцеславы. – Я помогу тебе родить его на свет, родить фивым и сдоровым, таким, что совесть не будет тебя мусить. Он не умрёт, на том моё слово, и будет сдоровее и сильнее многих.

– Но? – Губы Венцеславы потеряли цвет, взгляд померк.

– Он будет мой. Мой сын не по праву крови, но по праву слова.

Венцеслава стояла ровная, неподвижная, словно каменный столб, а Здислава улыбалась широко и радостно.

– Лебёдушка, сокровище моё, детонька родимая, – запричитала Щенсна. – Как же так, дитятко, кровинушку родимую, да ведьме проклятой в руки? Венцеслава, радость моя, солнце моё ненаглядное, не делай этого, Создателем молю, Константином-каменоломом заклинаю, супругой Лаодикой и дочерью его Макарией, не твори греха.

– А что тогда со мной будет, милая Щенсна? – тихо спросила Венцеслава, взглянув на свою старую служанку. – Что со мной станет, когда Охотники или Тихая стража опять решат обвинить меня в своих бедах? Им нужна жертва, а другой, кроме меня, они найти не в состоянии.

Рука скользнула по животу, огладила его округлость.

– Я же не убиваю его, верно? – помотала она головой. – Он будет жить. Слышишь, старуха, я соглашусь. Вы поселитесь в деревне во владениях моего отца, я буду оплачивать все расходы, мой ребёнок получит образование, достойное князя…

– Нет, девиса, – перебила её Здислава. – Не так. Я саберу ребёнка с собой и унесу туда, где ты нас не найдёф, – слово летело за словом, как щепки под ударом топора. – Ты никогда его не увидиф боле. Ты не даф ему имени, ты не прифмёф его к сердсу. Он будет мой и только мой.

Венцеслава не нашла что сказать. Она вдруг отвела в сторону руку, точно потеряла что-то, и догадливая Щенсна схватила госпожу за эту руку, поцеловала её пальчики.