Сейчас для всех она представлялась сильной женщиной, которая взяла в свои руки власть, держит в ежовых рукавицах армию, решает серьезные вопросы, оберегает сына… На самом деле Эммили очень боялась этого всего. Сомневалась в правильности своих поступков.

Ей не хватало рядом кого-то, у кого можно попросить совет, поддержки, какую давали ей родители. Безусловно, Арсель всегда был рядом, но несмотря на их нетипичные для здешних мест отношения, она всё ещё старалась оградить его от много. Хотя и надеялась, что рано или поздно трон займет именно он. И всё же открывать ему свою душу, признаваться, что она не всегда уверена в своих действиях, девушка не хотела, чтобы не лишать его хотя бы иллюзии, что всё идет по плану.

Нет, она не обесценивала свои действия и новую политику, которая выстроена благодаря ей. Вполне объективно осознавала всё, что делает. Даже прекрасно понимала, что бояться, переживать в любом деле — это нормально. Но ощущение, что она одна против ветряных мельниц не оставляло.

Особенно в части выстраивания общения с… отцом Амана.

Он вроде и правда беспокоится о мальчике, и ведет себя с ним скорее мягко, чем привычно. Поэтому Эммили было почти не страшно, что он причинит ему вред пусть не делом, так неосторожным словом. А вот как общаться с ним самой, пока было не ясно.

Когда-то она хотела мести для него. Считала, что это избавит её от мук, что пришлось пережить.

Но вот она повзрослела. Поняла, что прошлое не изменить. И как бы она не поступила теперь, нельзя будет просто забыть о том, что навсегда изменило её жизнь. И глядя на мужчину, который когда-то казался ей совершенством, а потом — дьяволом во плоти, теперь видела его всего целиком — обычного, хоть и с выдающейся внешностью, но со всеми недостатками и слабостями. Это ему нужно было мстить? Ради чего?

Если ей не станет лучше, то она только причинит боль собственному ребенку. Тот её стараниями считал, что его папа обожает его, мечтает о встрече с ним, скучает ужасно. И теперь так искренне бросался к нему каждый раз, что у неё сердце замирало.

И вот получается, она права, что лгала? Ложь во благо сильно отличается от той, что в целях корысти? У каждого свой ответ. По-другому Эммили бы не поступила в любом случае. Ей было важнее психическое здоровье и самооценка и так необычного ребенка, чем идеи справедливости и стопроцентной искренности.

Кому было бы лучше, расскажи она всё? Никому.

Выходит, оба родителя не так уже кристально чисты. Тогда кого ей осуждать? Мужчину, который цеплялся всеми силами за свой трон, не видя ничего вокруг? Она сейчас так же цепляется за сына. Несравнимые вещи — да, для матери.