– Не получится, я арсиэль лорда Арганара.

И вот после этого меня решительно поставили на ноги, и даже на шаг назад отступили. И улыбаться мужчина перестал, спрятав куда-то всю свою расчётливость и ехидство. Теперь он выглядел настороженным и задумчивым.

Собственно, подумав, он и выдал:

– Грейс Морви.

Что-то неприятное царапнуло меня изнутри. Что-то важное, что-то такое, о чём мне следует подумать вот прямо сейчас…

– Катрин, – представилась я в свою очередь, невольно подумав о том, что уже привыкла к этому имени.

Но что-то во всём происходящем всё же было такое, что напрягало, очень напрягало вот прямо здесь и сейчас… Увы, вспомнить у меня так и не получилось.

Внезапно бессознательная девушка на постели тихо застонала, привлекая наше внимание. Я тут же позабыла практически обо всём, приблизилась к ней и внимательно всмотрелась в руну над сердцем.

Она не была выжжена, она сама просто буквально горела всё это время! Магия в ней была столь могущественна, что уничтожала и саму руну вместе с девушкой. И на фоне этого очень странно, что она не убила её сразу же, как только её нанесли. Или у этой девушки была хорошая магическая защита, или…

Эта мысль окатила меня ледяной водой с головы до ног.

Руна могла не убить свою жертву сразу, а мучить её на протяжении какого-то времени в том случае, если создатель этой руны поставил на неё своего рода таймер. Отсрочил смерть на время, нужное ему.

Даже представить страшно, каким нужно быть уродом, чтобы на такое пойти.

Или…

Если человек в здравом уме творит всё это, значит, ставки высоки. Очень высоки.

Значит, цель, к которой он идёт, выше чужих жизней и морали.

В моём представлении жизнь можно обменять только на жизнь, и если этот неведомый кто-то не пытается кого-то спасти, значит он просто моральный урод, не заслуживающий оправдания и спасения.

– Грейс, – тихий слабый голос, похожий на шелест листьев, сорвался с бледных пересохших губ незнакомки, не нашедшей в себе сил открыть глаза.

Деликатно меня посторонив, лорд Морви торопливо приблизился к сестре, присев на край её постели, взяв слабую ладошку в свои ладони и обеспокоенно заглянув в её болезненно бледное лицо.

Но она уже смогла говорить, а не кричать, перестала корчиться от боли и сама руна прекратила шипеть и, кажется, собиралась и вовсе исчезнуть – и это всё очень хорошие знаки, вселяющие надежду на благоприятный исход.

И я действительно расслабилась, и даже слабо устало улыбнулась, а потом Грейс позвал сестру в ответ: