Он отогнул уголок этикетки и оторвал её от зелёного стекла.

— Том просто пытался помочь своему племяннику.

— Почему он не обратился к вам и не попросил в долг?

— Видимо, он боялся, что ему откажут, а потом выгонят.

Август опёрся локтями о стойку и принялся сгибать этикетку, пока та не стала похожа на миниатюрный аккордеон.

— Кстати, мы ещё ни разу не обсуждали твою зарплату. Я полагаю, что для тебя это просто летняя подработка.

— Если вам надо, чтобы я осталась подольше, я могу поработать ещё и осенью.

Он помусолил сложенную гармошкой этикетку между пальцами, и липкая бумага распалась на кусочки.

— Но только если вы считаете меня компетентной…

— Мы считаем тебя компетентной, — он разорвал всю этикетку, превратив её в кучку гранул размером с рис. — Даже слишком.

Я моргнула и посмотрела на него. Существовало ли вообще такое понятие, как «слишком компетентный»?

— Тебя устроят двадцать баксов в час?

— Двадцать баксов?

Я чуть не подавилась. В Калифорнии я зарабатывала одиннадцать с копейками.

— Это очень щедро.

Он взял мою пустую бутылку из-под пива, собрал устроенный им маленький беспорядок, а затем бросил всё это в мусорное ведро под раковиной.

— У тебя ведь проблемы с деньгами?

— Что?

Почему он спрашивал меня об этом? Неужели от меня исходили голодные флюиды? Я попыталась напустить на себя невозмутимое выражение лица.