– Я тоже люблю тебя, Ирина! Звездочка моя ясная. Всем сердцем люблю!

– Нетерпеливые вы мои, объявляю вас мужем и женой! – громко объявил Адис.

И сад взорвался криками радости и поздравлениями, грянула вполне хорошая рок-музыка. А мы самозабвенно целовались с мужем, крепко обнявшись.

– Я смотрю, вам и праздничного банкета не надо, поскорее бы сбежать отсюда, – прочитал наши мысли Адис.

Вот это он мне холодный душ устроил. Я осторожно отстранилась от мужа и, смущенно, аккуратно стирая помаду с его губ, заговорщицки призналась:

– Ульяна мне не простит, если ей одной придется отдуваться. Придется вместе смену отстоять.

– Договорились, – подмигнул мне лучший в мире мужчина, искря расплавленным золотом глаз.

Ожившая фантастика: мой муж – инопланетянин! Я вышла замуж! Я замужем! Я сделала это и нисколько не жалею! Знаю, что лучше Тино-фея нет. Мы постараемся жить дружно и сделать друг друга счастливыми!

Улыбка не сходила с моего лица весь вечер. Праздник радости и надежды на лучшее – вот что означает свадьба. Это праздник продолжения жизни, о чем очень часто напоминал нам взявший на себя роль тамады Мегамозг, светившийся голубым неоновым светом. Тосты от него так и сыпались!

Мы с Ульяной веселились, громко хохотали над шутками друзей, подпевали, танцевали. И я вдруг поняла, что вот она моя новая семья: сестра Ульяна, деверь Глеб. А Нестеров, неожиданно сильно сдружившийся с Мегамозгом на почве создания для него тела, воспринимался родным дядей. Интересно, они киборга, что ли, создать решили? Ладно, потом увидим. Кстати, Нестеров тоже вчера женился. И Штольман со своей почти юной, лишь на десять лет его старше женой, тоже родные. Они все вместе не заменили мне настоящих родных, нет, зато восполнили утрату. А Тино-фей стал моей крепостью, надежной, способной выстоять даже космические неурядицы.

Я счастлива!

Наша брачная ночь была нежной и чувственной. Мы никуда не спешили, не ждали военной тревоги. И начали с едва уловимых, как крылья бабочки, касаний подушечками пальцев, ласковых поцелуев. Тишину нашей комнаты нарушали лишь шорох одежды и простыней, мои еле сдерживаемые стоны. Я выгибалась навстречу наслаждению, гладила крепкие руки любимого, целовалась так упоительно, что кружилась голова. И отдавалась ему каждой клеточкой, в полной мере ощущая себя женой.

На утро еле разлепила глаза, а Тино-фей куда-то пытался уйти. Сбежать не дала, поймала, вернее, обняв мужа сзади, зацеловала спину, а когда добралась до шеи, он забыл, куда собирался, – увлекся исполнением супружеского долга. Второй раз проснулась уже одна в постели, зато заботливый муж расставлял на столе тарелки с буквально благоухавшей едой. Меня умиляла его забота. Даже поругала себя, назвав глупой трусихой, вспомнив, как переживала у алтаря.